В начале девяностых годов века двадцатого Ирина поступила в Российский государственный университет нефти и газа имени И.М. Губкина. В те казалось, бы не давние, но уже такие далекие для нас времена он назывался Государственная академия нефти и газа имени И.М. Губкина. Родилась и выросла она на Кубани в строгости и дисциплине. За плечами осталось счастливое босоногое детство на просторах Дона с непривычной для московского обывателя атмосферой и менталитетом, прекрасные педагоги, стараниями которых многие выпускники школ их города поступили в престижные вузы, и добрая радушная семья, где всегда уютно и радостно. Жених Ирины поступил учиться в Санкт-Петербурге, что немного расстраивало из-за того, что пришлось расстаться. Но, открывшиеся с поступлением в вузы для ребят перспективы не могли не радовать. Да и надежда, что для любви все не по чем, согревала душу. Ирина заселилась в общежитие. В просторной комнате, где по счастливой случайности оказался холодильник, милостиво оставленный прежними жильцами, вместе с ней жили еще две девочки- первокурсницы. С первых дней девчонки прекрасно поладили. Вместе готовили, вместе гуляли и готовились к семинарам. Учеба давалась легко и была интересной, новый студенческий мир радовал прекрасными открытиями и знакомствами с ребятами со всего бывшего союза и дружественных стран. И все было бы еще прекраснее, если бы девушка не встретила на одной из студенческих вечеринок молодого человека из Чечни. Тот со всей присущей молодым и дерзким парням горячностью начал ухаживать, не обращая внимания на протесты девушки. Он приносил в комнату, где жила Ирина деликатесы и разного рода угощения, пачками помаду и другие девчачьи радости. Понимая, что ни к чему хорошему это не приведет, а нужно сказать, что Ирина была не только с Кубани, но и отец ее был родом из Хасавьюрта. Поэтому ни о каких отношениях с другими ребятами, помимо своего жениха Славика, что учился в Санкт-Петербурге, речи идти не могло. Много раз девушка просила прекратить ее преследовать, но тот лишь все больше распалялся, и ей становилось до жути страшно, что может произойти нечто непоправимое, что сломает ей жизнь. Да и времена были неспокойными, то и дело по общежитию проходил слух, что изнасиловали одну или другую девчонку. Ибрагим же, так звали молодого человека уже порядком злился на ее неприступность и выходил из себя всякий раз, когда видел ее и получал отказ сходить в ним куда-либо. В один из дней она осталась в комнате одна. Соседки поехали на дачу к кому-то из московских друзей. Ирина сидела и готовилась к занятиям, что должны были состояться в понедельник. И тут в дверь мощно забарабанили. Понимая, что если она не откроет, то может быть еще хуже, Ирина открыла дверь. В коридоре стоял тот самый молодой человек в окружении нескольких своих друзей. Все они учились двумя курсами старше. – А мы тут к тебе с тортиком. Сказал Ибрагим, приподнимая к верху внушительную коробку. От страха у девушки затряслись коленки и руки. Но она изо всех сил постаралась взять себя в руки, расправить поникшие плечи. Не церемонясь, ее просто отодвинули от двери, и компания из восьми подвыпившись молодых людей ввалилась к ней в комнату. Парни нагло расселись кто на кроватях, а кто на стульях. Ирина схватилась за чайник и выбежала в коридор, сославшись на то, что нужно бы поставить его греться. За спиной послышался смех и возглас, парня из Екатеринбурга, что у них есть, что-то и покрепче чая. В длинном коридоре тускло горело несколько лампочек. Народу почти не было. Ирина прошла на кухню, и наполнив чайник водой, прислонилась к стене. Слезы подступили к глазам и пролились потоком загнанного отчаяния, горло перехватило. Девушка понимала, что ей никто не поможет, а избавиться от восьми здоровых парней, перегруженных алкоголем и свободных от мыслей о неприкосновенности чужого жилища и тела, было явно не ее силах. Неумолимо приближалось время закипания чайника. На кухню заглянул Ибрагим. – Ну, чего ты тут так долго. Шампанское сейчас выдохнется. – Я не пью алкоголь тихо произнесла Ирина. Закипевший чайник огласил пространство кухни свистком. Внутри все рухнуло, когда он взял с плиты чайник, а ее за руку и потащил в комнату. В голове звенело от ужаса и страха. Липкий холодный пот пробежал по спине, оставляя мерзкие дорожки. Стало невообразимо холодно. – Ну, ты чо, Ириша. Гнусавым голосом обратился к ней один из незваных гостей по имени Игорь, что прибыл в Москву из Нового Уренгоя, когда Ибрагим затолкал ее в комнату и закрыл за собой дверь. Звук закрывшейся двери еще больше обострил и без того взвинченное состояние первокурсницы. – Расслабься. Мы же тебя не съедим. Продолжил Игорь. – Не, не съедим. Только по надкусываем малость. Заржал парень, которого девушка не знала из угла, где примостился на тумбочке ее соседки. Ирину почти насильно усадили на стул и вложили в ладонь граненный стакан, наполненный шампанским. – Я же сказала, что я не пью. – Почему это ты не пьешь? Спросил один из парней, голос которого она уже не узнала от напряжения. – Нельзя мне. Ответила Ирина, заикаясь от страха. – Больная что ли? – Ну, так и мне нельзя, а приходиться пить. Сказал друг Ибрагима Рейхан. Вся компания, кроме Ирины заржала во всю мощь своих луженых глоток. Кто-то включил музыку и предложил танцевать. Парни рассказывали похабные истории о том, как танцевали и не только танцевали с какими-то девками. «Вот сволочи. Одни позволяют себе быть распущенными, а о других думают, что они такие же» подумала девушка. «Господи! Я знаю, что ты есть. Господи! Я знаю, что ты здесь. Господи! Я знаю, что ты знаешь, что я есть. Господи! Я знаю, что Ты знаешь, что я здесь. Защити меня, родненький, отведи беду, Господи!» на ум пришли слова молитвы ее прабабушки. На плечо опустилась рука. Уши вспыхнули огнем. Ирина подскочила с места и попыталась использовать последний аргумент, что оставался. – Ребята! Вам ведь известно, что мой отец из Хасавьюрта? – Ну, да! Почти земляк. Самодовольно проговорил Рейхан. – Вам нужны проблемы на родине? Когда моя оставшаяся там родня будет вынуждена мстить? – Ты нам, что угрожаешь? Спросил Игорь. – Можно сказать и так. А можно предположить, что предупреждаю. Ведь я вам поводов не давала сюда вваливаться среди ночи. И тебе, Ибрагим. Ирина повернулась к молодому человеку, что стоял за ее спиной. – Я не давала поводов считать меня доступной, и ухаживать, принося сюда твои дары. – Я не спрашиваю никого, куда мне носить дары и сам решаю за кем мне ухаживать. Жестко проговорил Ибрагим. – Твое мнение никого не интересует. И я всегда получаю то, что хочу. – Ну, да! Хохотнул уроженец Нового Уренгоя. – Ухаживать то, не значит жениться. Парни снова заржали. – Это как пойдет, если вы причините мне хоть малейший вред. Она, по прежнему, смотрела на Ибрагима. – Как думаешь, если так сложится и тебя после всего, что вы тут запланировали сделать , мои хасавьюртовские родственники заставят на мне жениться? Ирина резко поставила на стол стакан с шампанским, расплескав по закуске, что выложили парни большую его часть напитка. – Ты чо творишь? Закричал парень из Екатеринбурга. – Мы к тебе как к человеку пришли, нормальной закуски принесли, а ты все портишь. Чо, берега попутала? – Так как вы к людям не ходят! Крикнула Ирина дрожащим голосом. – А чо тебе не нравиться? Все бабы хотят. А если не хотят, то мы ребята классные можем приохотить. – А тебе бы понравилось, чтобы таким образом приохотили твою сестру или племянницу. Дочь, в конце концов. Ведь рано или поздно у тебя может быть дочь. Парень ничего не успел сказать. Дверь резко распахнулась. На пороге возник дежурный по корпусу. Отставной майор был ярым блюстителем нравственности и порядка. – Это еще что тут у нас. Закричал с порога мужчина. – Второй час ночи, а у вас музыка орет, на все общежитие. Совсем обнаглели. А, ну пошли вон из комнаты барышень! Парни тут же ретировались, быстро покинув комнату. – А тебе, девочка стыдно должно быть. Приехала из дома, молоденькая, такая и туда же. Вас родители тянут, последнее вам отдают, а вы! – Куда, Станислав Прокопьевич? Ирина разрыдалась. И сквозь слезы рассказала, что произошло. Благодарила мужчину, за то, что он пришел и страшилась, что они снова заявятся. Станислав Прокопьевич сел на корточки и обнял девушку. – Да, попала ты красавица. Не позавидуешь. Ну, допустим в этот корпус, я запрещу им доступ. А дальше? Что же тебе из общежития не выходить? – Что тут у вас. В комнату вошла вахтерша Светлана Федоровна. – Чего ревешь? Обратилась она к Ирине. И пока та продолжала плакать, Станислав Прокопьевич рассказал вахтерше, о том, что произошло. – Ну, так не выть надо, а в милицию обращаться. Заключила женщина. – Ну, скажешь ты Света. Какая теперь милиция? Кабы, от них ей потом ноги унести. Высказал свое мнение дежурный. Светлана Федоровна подошла к столу, взяла хлеб, положила на него несколько кусочков колбасы и задумчиво стала жевать. Потом отложила свой бутерброд и повернулась к девушке. Ее карие глаза светились нежностью и добротой. – Знаешь, что девонька. А сходи ка ты в церковь и помолись. – Ну, в аккурат, это ей поможет. Скептически проговорил Станислав Федорович. – Тут не в церковь надо идти, а в военную часть, чтобы этих голубчиков по мягкому месту настучали, да уму-разуму научили. – И поможет! Уверенно сказала женщина. – А в какую? Спросила Ирина, утирая слезы. – Да вот хоть на Шаболовку в Храм Живоначальной Троицы. Там рядом с метро, не заблудишься. – Хорошо. Согласила Ирина, подавляя окоту. – Завтра и пойду. – Ладно, девки. Пусть сходит в церковь, а я с парой – тройкой знакомых ребят поговорю, может и удастся, отвадить неугодных ухажеров. – А это. Он поднял в воздух бутылку водки, что стояла на столе, принесенная, вовремя изгнанными парнями. – Я заберу с собой. Не нужна она тебе. Ирина кивнула головой, соглашаясь с мужчиной. Вахтерша похлопала девушку по плечу, забрала со стола бутерброд, который не доела и молча вышла из комнаты.



До открытия храма оставалось минут пятнадцать, а Ирина уже стояла у входа и ждала, когда, едва отремонтированный местами храм откроют для прихожан. Слезы сами собой лились из глаз. Она просто не в силах была остановить этот неиссякаемый поток. – Ты чего так плачешь, то девонька. К ней подошла женщина в длинном темно-синем пальто на запахе и в таком же синем платке. Она стала открывать храм, а Ирина рассказывая ей о своей беде вошла следом. – И правильно, что пришла, детка. Сильнее, чем Бог никто нас не защитит. Женщина вздохнула. – Так было всегда и так будет впредь. Нет никого, кроме него. Она подвела девушку к Иконе благоверного князя Даниила Московского с мощами. – Вот. Помолись у его иконы. Пусть молит Бога о тебе. Только молись правильно. Благодари Бога за то, что помог, за то, что беды не приключилось, благодари за испытание, посланное тебе, о крепости духа и веры своей моли. И обязательно поблагодари своих обидчиков за то и пожелай им всего самого лучшего и светлого. Пусть Господь пошлет им мир и душевный покой. Только искренне молись, от всего сердца и с благодарностью. Ирина упала на колени и от всего сердца молилась так, как никогда раньше. Все проговорив о своих обидчиках, девушка вспоминала всю свою жизнь и за все благодарила Всевышнего. Она и плакала, и улыбалась от всего сердца, неся слова своей нехитрой молитвы от души. Больше она никого не видела из тех ребят, что ввалились в ее комнату.
Прошло лет семь. Она с мужем Славиком и маленьким сыном гуляла по Красной площади на Масленичные гуляния. Вдруг из толпы ее окликнули. Она повернулась на голос и увидела перед собой Ибрагима. Он одетый с иголочки в дорогие фирменные вещи, выглядел возмужавшим и располагающим. Рядом с ним стояла невысокого роста красивая молодая женщина, раскрасневшаяся от мороза и прогулки среди праздничных мероприятий. Ирина опустила взгляд ниже. Спутница Ибрагима была в положении. – Ирина. Мужчина перед ней явно нервничал. – Здравствуй. Он посмотрел на женщину, что стояла рядом, держа его под руку. – Это моя жена, Баянат. Он коснулся рукой ладони любимой. – А это мой супруг Вячеслав и сын Даниил. Мужчины пожали друг другу руки. – А, мы ждем доченьку. Тихим нежным голосом проговорила Баянат. Она улыбалась широкой улыбкой, а в ее доверяющих всему миру глазах отражались искорки, догорающей Масленичной куклы. – Как хорошо, что я тебя встретил здесь и именно в этот день. У вас же сегодня прощенное воскресенье. Ирина кивнула. На его глаза навернулись слезы, он сглотнул комок в горле. – Прости меня. Я был молод и глуп. И как же здорово, что вошел тогда Станислав Федорович, и мы убрались из твоей комнаты. Слава Богу, что мы не совершили непоправимое. Прошу тебя, Ирина, прости меня! Ирина сняла варежку и протянула ему ладонь. – Я благодарю тебя за все и прощаю. И ты меня прости. Слава Богу за все! – Слава Богу! Проговорили все хором. На кремлевских часах пробили куранты. А следом за ними, зазвенели колокола на Храме Иконы Божией Матери Знамение.

В 2004 году весна и лето выдались напряженными, но продуктивным. Осень обещала быть такой же, что не могло не радовать. Наша с мужем фирма набирала обороты, а после краха бизнеса в кризис 1998 года и неприятностей, что нам устроили наши же друзья позднее – новый виток роста был словно бальзам на нашу истерзанную невзгодами душу. Поэтому, в отпуск отправиться ни я, ни мой супруг даже не планировали.
Но случилось так, что моя подруга заехала к нам в гости и посетовала на то, что не может поехать по отплаченному туру в Турцию и он пропадает. Мой муж, не раздумывая, принес Оле деньги за поездку, вместе с ней связался с турагентством для того чтобы изменить данные и отправил меня отдыхать. Особенных сил сопротивляться у меня не было, ведь после рождения нашей младшей дочери в 2003 году, я через месяц была уже на работе, включившись в процесс по полной программе. И вот ранним утром чудесного сентябрьского дня я стояла на ресепшен великолепного отеля, расположенного на обширной территории, где в шахматном порядке выстроились несколько десятков бунгало, утопающих в зелени и цветах. Сердце колотилось от радости и предчувствования, что еще, каких- нибудь пол часа и я окунусь теплые воды Средиземного моря, отпущу усталость и наполнюсь живительной силой водной стихии. Приняли меня радушно, без проволочек выдали ключ от номера, и проводили к нему. Размеры и убранство моего временного жилища на гостеприимной турецкой земле меня весьма порадовали. Но вдруг я увидела, что окна в моем бунгало шириной не больше пятнадцати сантиметров. Их было несколько конечно, но это нисколько не радовало, потому-то возникало ощущение замкнутости и подавленности. Я сначала растерялась, присела на кровать и огляделась, а потом, не разбирая вещей направилась на ресепшен. Там оказался управляющий отелем Али. Он без малейших пререканий лично поменял мне номер. И этот оказался прекрасным во всех смыслах. Огромный, лаконично обставленный в сиреневых, фиолетовых и белых тонах. Чудесный балкон увит зарослями винограда, что гроздьями свисал по всей ширине по бокам, трогательно отделяя предоставленное мне пространство от соседей. Вид же на море, захватывал воображение и запирал дух. Я поблагодарила управляющего и предложила доплатить, но он отказался, и пожелав мне приятного отдыха на его гостеприимной земле ушел. Я же бегом переоделась в купальник и стремглав побежала к морю. Несколько раз мы с Али-эфенди встречались в разных местах отеля и разговаривали о незначительных мелочах. Но, однажды мы встретились на роскошном турецком базаре, куда он пришел со своей супругой Фидан. Мужчина представил нас друг другу, и мы разговорились о кулинарных особенностях наших стран, о характерных чертах и используемых специях. Вдруг Али спросил, умею ли я готовить борщ. – Конечно! Ответила я. – У нас все умеют готовить борщ. Это было для меня само собой разумеющимся, потому что многие женщины на нашей необъятной родине прекрасно готовят. – Фидан давно хотела научиться. Будет ли вам удобно приготовить борщ вместе с ней и все показать. – Разумеется. Мне это доставит удовольствие. В итоге мы договорились, что на следующий день я приду на кухню отеля, где мы вместе с Фидан сварим борщ. Молодая женщина сердечно меня поблагодарила и мы расстались.
На другой день я пришла на кухню ко времени, на которое мы условились. Фидан уже ждала за столиком, что был уставлен сладостями. Мы выпили ароматный чай, полакомились изысками турецкой кухни и принялись за дело.
Когда многолитровая кастрюля с борщом была готова, Али пригласил нас на террасу соседствующую с той, где обедали постояльцы отеля. За уставленным закусками столом собралась большая компания, состоящая из друзей и знакомых нашего управляющего. И вот, когда борщ был разлит по тарелкам, разнесен официантами, сидевшим за столом гостям, я взяла себе последнюю порцию и собралась присесть к столу, вдруг на террасе, где мы устроились, появился один из постояльцев отеля и спросил где ему взять борщ. Али поднялся из- за стола и сообщил мужчине, что борщ на общий стол не подаётся. Такие блюда в отеле подавать гостям не принято. И что я - друг его семьи просто приготовила угощение по их просьбе в небольшом количестве. Мужчина посмотрел на меня и представился Анатолием. Сообщил, что он русский, эмигрировавший в Германию лет уж двадцать тому назад, и что даже не догадывался, до какой степени соскучился по борщу, который часто варила его покойная мама донская казачка. – Я просто безумно хочу борща. Налейте мне тарелочку. – Да, собственно наливать то уже нечего. Я указала рукой на свою тарелку. – Осталась лишь одна, моя. Глаза мужчины загорелись. – Я у вас его куплю, если позволите. Сто евро! – За тарелку борща? Мне стало и неудобно продавать борщ и как-то весело одновременно. – Двести! Двести евро за ваш борщ. Прозвучала следующая сумма. Я замялась и хотела сказать, чтобы он так забирал, но русский немец не унимался. – Четыреста! Четыреста евро! Во мне включился нешуточный азарт, я еще шире улыбнулась, компания гостей управляющего отелем, которым тот переводил наш разговор, тоже оживилась, ожидая развязки. – Нет, Анатолий. Зачем мне ваши деньги. Я сама съем мой борщ, а вам просто ни к чему за тарелку супа платить такие огромные деньги. Я просто не понимаю. – В том то и дело, что не понимаете ничего, уважаемая барышня. Тысяча евро! – Тысяча евро? Сказать, что я была ошеломлена, ничего не сказать. – Да! Тысяча евро и вы немедленно мне отдаете эту тарелку с борщом, пока он не остыл. Он уверенно сел за стол, всем своим видом показывая, что не намерен отступать. – Угощайтесь, Анатолий. Я придвинула к нему тарелку, гордая своими навыками не только приготовить борщ и довести до апогея разумности его стоимость. Анатолий подозвал подростка, в сопровождении которого пришел на террасу и попросил его сходить в номер и принести барсетку. – Анатолий угощайтесь. Не надо платить мне тысячу евро. Просто примите от меня этот борщ в дар. И в благодарность за то, что так высоко оценили мое кулинарное искусство. – Как не нужно денег? Он был весьма удивлен. – Вот так. Я пожала плечами. – Тогда для чего вы торговались? – Азарт! И ещё желание узнать, сколько же может стоить тарелка борща, который я могу приготовить. – Русские! Хлопнул себя по бёдрам управляющий Али. Все, кто был на террасе засмеялись . – Только русский может отдать за тарелку любимого лакомства такие деньги и только русский может угостить от души и вот так запросто отказаться заработать тысячу евро на ровном месте! – А разве у нас не так? Спросила Фидан. Али снова рассмеялся. – Прости , любимая но я не смогу платить тебе по тысяче евро за тарелку супа. – Тогда, я буду готовить тебе суп просто потому, что ты самый прекрасный муж на свете. Молодая женщина ласково смотрела на своего супруга. – Тогда у и нас так. Али облегченно вздохнул, приобнял за плечи свою супругу и поцеловал в щечку.

Перед Богом и законом мы все равны.

Только как рассчитать формулу равенства в отношении себя и относительно других персонажей.

Прямо или косвенно скользящих по твоей жизни, относясь к разным событиям в своей и чужой жизни на разных ее этапах, с разной степенью ценности.

Из не отвеченных вопросов
Я сплела доспехи,
Из слез и отголосков,
Заделав в них прорехи,
Смелостью и верой,
Надеждой и мечтой,
Обрету победу!
Стану я собой!
Срежу ожиданья.
Все, что не сбылись.
Вот переживанья
Уже отмелись.
И осколки сердца
Соберу в ладонь,
Своим духом вечным
Исцелю их вновь.
Снова в путь дорогу,
Жизни я пойду,
Снова понемногу
Счастье обрету!

Ночью поздней не спалось Прасковье.
В лес пошла она тогда, и увидела как там.
В озере с зеркальной гладью
Лебедь белая и ладно
Крылышки она сложила.
Горько плакала и было
Девочке жаль лебедицу
И тут к ней она стремится
Просит ту не улетать,
А всю правду рассказать
От чего так плачет горько.

Лебедь белая ребенку
Горе свое рассказала.
Как их род заколдовала
Злая ведьма с дальних стран,
Навела на них обман,
Изгнала с Святой Руси,
И теперь должны они
На чужбине обретаться,
Но с мечтою сил расстаться
Нет у Гусей-Лебедей,
Чтоб вернуться бы скорей.
На Руси родной просторы
Что же делать? Как же можно?
Злое колдовство развеять.
Чтоб вернулись поскорее
Гуси- Лебеди на Русь?
- Всех спасти я вас берусь!

Лебедь белая глядит,
В сердце девочки и зрит
В нем и лад и чистоту
И прекрасную мечту
Совершить великий подвиг.
- Видно, ты одна лишь сможешь
В этой нам помочь беде.
Расскажу я все тебе.

-Давным — давно
И сколько лет уже прошло
Неведомо, Прасковья, мне,
Ибо на озера на дне
Я пробыла много веков.
Лишь в полнолуние оков
Спадает темных пелена
Я поднимаюсь с толщи дна
И до рассвета здесь горюю
По временам былым тоскую.
Но лишь заря приходит
Как в толщу вод меня уводят.
И снова там в оковах темноты
Жду, когда новый круг луны
Свершиться, чтобы выплыть мне.
Но слушай. Я поведаю тебе.

В давние времена,
Когда была молодой земля
Когда люди жили печали не зная
И советы богов исполняя
К ним Лебедь — богиня с супругом пришла
И гусли волшебные в дар принесла.

Гусли играли сами собой,
И утром, и в полдень, порою ночной.
Чрез гусли те боги людям вещали
Советы и веды, как жить без печали.
Как ладно творить на земле нашей Светлой
И много еще, от гуслей тех
Было народу пользы великой.

Но вот про гусли прознало и Лихо.
И Лиха охота на гусли пошла.
Слуги его не жалели вина
Чтоб гусли волшебные заполучить,
И радость в народе и счастье убить.
Стали вином всех людей угощать,
И вот такие речи вещать:
- Зачем же вам гусли? Коль сладость вина
Отгонит печали и старость с лица?
Зачем вам их слушать, ведь можно вино,
Пить сладкое, красное. С ним за одно
Вам весело будет и все ни по чем!
Не нужно далеких будет слушать богов.
Все можно устроить на свой нужный лад,
Одни им внимали, другие гласят.
- Не смейте давать нам замену для Правды!
Не смейте вином подменять нам Уклады!
Но слуги у Лиха были хитры
И златом решили их искусить.
- Все ради злата нужно принять
Вы гусли не слышьте, и мы вам отдать
Сможет и злато и серебро все.
Берите, а мы вам доставим еще
Кто-то послушался Лиха людей
А кто-то прогнал их с порога взашей.

Не успокоились эти злодеи
И стали смущать люд новой идеей.
- Зачем вам работать, поля засевать,
Ведь лучше соседа всегда обобрать
Зачем жать и сеять? Вдруг дождь иль пожар?
Неужто трудов совсем вам не жаль?
Одни искусились, пошли на соседа
А Лихо ликует, ведь уже где-то
Люди войной друг на друга пошли
Им гусли волшебные уж не слышны.
Но ведь остались еще те кто слышит!
И Лихо от этого злится и пышет
- Гусли волшебные сломать!
Чтоб на всегда перестали играть!

Что только не творилось в те века
И порешили мудрые тогда
Призвать на помощь Гусей- Лебедей.
- Летите вы на помощь к нам скорей!
Возьмите гусли вещие, вы други
И пусть они у вас теперь прибудут
Пусть с неба раздается звон их чистый
Несите вы их в небо же. Несите!

И стали Гуси по небу летать.
И людям стало лучше их слыхать.

Озлилось Лихо, негодует.
Всех слуг зовет своих и всем толкует
- Нужно избавиться от Гусей-Лебедей
И от паршивых их гуслей!

Три года думали они
Как птиц священных извести.
И вот готов ответ!
Что слуги Лиха по земле
Будет детишек воровать
И слухи распускать
- Мол Гуси- Лебеди украли.
И слуги Лиха везде стали
Младенцев и малюток красть
И злые сплетни распускать
-Мол, Лебеди воруют деток
И прячут их за горы где-то
И в помощь им Баба-Яга.
И многие тогда
Поверили злым слугам Лиха.
И стали с Лебедями биться.
Оправдывались Гуси, но все зря.
Ведь боль потери велика
И нужно отыскать виновных
И находили деток заколдованных,
Что говорили: " Мол бежали от Гусей,
От белых, да и серых Лебедей"
Тут стала колдунья людей подбивать
- Мол нужно гусли у них отобрать!
А как отберем, то изгоним Гусей
И белых, и черных- всех Лебедей!

Стали люди колдунье той помогать
Отовсюду Гусей- Лебедей прогонять.
Перестали давать им зерно.
И лишь на Руси не верили в то,
Что Лебеди-Гуси детей воровали,
По- прежнему их в дома свои звали
Кормили пшеницей, отборным зерном.
Но Лихо не дремлет, готовит оно
Новую каверзу детям богов.
Чтоб гуслей волшебных затих вещий зов.........

- Пойдемте, Ширин нас ждет Ее Величество. И они вдвоем ступили на Парадную лестницу Большого дворца Петергофа. Барс преобразился и ступал так, словно всю жизнь ходил по дворцовым лестницам. Ни разу не оступившись, он шел вверх, наполненный решимостью. Ширин, поддавшись спокойствию своего питомца, распрямила плечи и расслабилась, когда они ступили в Танцевальный зал. Великолепие зала слилось в единое сверкание позолоты и тысяч зажженных свечей, мимо проплывали улыбающиеся восхищенные лица, провожающие их легкими наклонами головы.
- Это Черменский зал - проговорил граф.
- Похоже, его отделывали политические деятели — Ширин хихикнула, мельком разглядывая убранство и придворных, расступающихся перед ними.
- Выдыхайте, Ширин. Выдыхайте. Все хорошо. Барсу все ни по чем. Он просто храбрец. И вот они ступили в тронный зал, наполненный все теми же придворными до отказа. Все были поглощены разглядыванием невиданного жеребца. Их восхищенные лица, вдохновили Ширин успокоится.
- Граф Алексей Григорьевич Орлов- Чесменский, услышала Ширин сквозь возгласы восхищенной толпы, взорам которой предстал Барс. - И его несравненное творение жеребец Барс - продолжил представлять секретарь Императрицы.
- Такое чувство, что вы сами родили его - Ширин, явно нервничала, а Барс чувствуя легкое нервное подрагивание уздечки фыркнул и повел ушами. - И у меня такое чувство, это наше детище, Ширин. Только успокойтесь, Ширин- спокойно произнес граф, глядя на то, как занервничал конь. - Иначе мое творение поведет себя непредсказуемо.
Ширин глубоко вздохнула и выдохнула, проплывая как во сне сквозь толпу расступившихся придворных к другому концу зала, где на троне, установленном на возвышении сидела Она- Ее Величество Императрица Российской Империи и сопредельных земель.
Они подошли ближе. И Ширин услышала собственное имя, прозвучавшее после перечисления достоинств ее питомца. Во все глаза она смотрела на Императрицу. Отчего то та представлялась ей высокого роста, но когда они подошли и Екатерина Алексеевна в нетерпении спустилась с возвышения и подошла к Барсу, восхищаясь слаженностью его форм, касаясь ладонью его шерсти, то оказалось, что Ее Величество лишь на чуть выше ее самой. Монаршая особа обратилась к графу, но Ширин от волнения ничего не слышала, и продолжала смотреть на женщину, во владычестве которой находилось половина мира.
Она разглядывала Великую женщину с неподдельным интересом и восторгом, ее длинную шею и выдающееся вперед лицо, открытый лоб и почти орлиный нос и даже несколько великоватый подбородок, который не портил общей картины и впечатления, производимого этой женщиной. Даже полнота ее была гармоничной и придала дополнительную стать гордой осанке.
Ширин спохватилась, когда вдруг встретилась с карими глазами Императрицы, отсвечивающими синеватыми отблесками и поклонилась.
- Вот вы какая, наша маленькая подданная. Услышала Ширин ее голос, обращенный к своей персоне, Ширин снова поспешно поклонилась Императрице.
- Она мне определенно нравится — Екатерина Алексеевна повернулась к графу.
- Порадовали вы меня, моя дорогая - Она снова обратилась к Ширин. - Великолепный жеребец! Граф много рассказывал мне о вас. Я рада, что в моем подданстве есть такие замечательные женщины как вы. Весьма. И у меня, Ширин Газы- Булат, тоже есть чем вас порадовать. Думаю, вы и ваши дети будете довольны. За спиной Ширин оказались ее девочки и сыновья. Она во все глаза смотрела на Императрицу, которая повернувшись в сторону и обратила ее внимание, на толпу придворных. Слегка впереди толпы стоял мужчина, а рядом с ним девочка лет двенадцати.
- Вы узнаете этого человека, Ширин Газы- Булат? - снова обратилась к ней Екатерина Алексеевна.
- Да! - всей грудью выдыхая воздух, сказала женщина. Слезы лились из ее глаз, сделавшихся изумрудными от дающего блики платья и множества зажженных свечей. Она совершенно не стесняясь ни Ее Величество, ни всех этих придворных плакала. - Да, Ваше Величество, я узнаю его. - она медленно сделала шаг в сторону мужа. - и с криком - Это мой муж! Она бросилась в объятия мужчины. Не стесняясь никого в этом огромном зале, не волнуясь, что может оскорбить Ее Величество, она целовала Эльдара везде, куда могла достать. Она гладила его, сдвинув повязку на утратившем глаз родном лице.
- Я предупреждал тебя родная, что я не красавец- сказал он ласково гладя ее по голове — Я и раньше предупреждал тебя, любимая, что не много найдется красавиц, которые согласятся стать моей женой.
- Но я же говорила тебе, чтобы ты всегда приходил ко мне — она вдыхала его запах, блаженно закрыв глаза.
- А я обещал, что вернусь.- Он еще крепче прижал к себе жену.
- Я так и знала, что животное всегда остается животным — послышался голос Ее Величества. Супруги обернулись и увидели кучу помета, которую напоследок оставил, уводимый Барс. - Ну да ничего, господа. Помет еще никогда не портил праздник. - благодушно сообщила Императрица. Потом снова перевела взор на чету Газы- Булат. - Обожаю сентиментальные истории.
- Вы свободны Эльдар Газы-Булат- обратилась Ее Величество к Эльдару, обнимавшему сыновей и дочь. - Можете забрать вашу супругу и детей, и отправляться, куда вам заблагорассудиться
Эльдар поклонился Императрице - Рад служить Вам, моя Повелительница!
И он поспешил выйти из зала вместе со всей своей семьей.

Отрывок из романа Ширин. Табунный след

С рассветом Полонея стояла в прихожей дома госпожи Мальмы. В огромные окна из выдувных стеклышек приникал и причудливо переливался солнечный свет. В радужных лучах его вдоволь купались незнакомые Полонее растения с большими изрезанными листьями среди которые в изобилии цвели цвета спелой брусники с коричневыми тычинками цветы. В прихожей полностью отделанной гладким белым камнем с едва заметными сероватыми прожилками стояли странные на вид лавки с подлокотниками, а вместо настельников на этих лавках лежали большие подушки из переливающейся ткани. В большой каменной чаше на высокой железной ажурной треноге дымили сладковато- приторные с легкой свежестью благовония. Вместо вбитых в стену пазов для факелов, из под высокого потолка, на блестящих цепях свешивался железный ажурный круг, в котором установлены длинные свечи, сейчас, днем погашенные. Одну из стен во всю длину украшал узкий ковер. На ковре прекрасная девушка с развевающимися черными волосами до колен, держит золотую чашу у груди. Из чаши проливается желтый искрящийся напиток, который падает на людей у ее ног с воздетыми вверх руками. Стройное, хрупкое, словно воздушное тело девушки почти обнажено. Лишь тонкие полоски белого полотна прикрывают груди и чресла, ярко контрастируя со смуглой кожей ее тела. По длинным стройным ногам спускаются тонкие золотые цепочки с крупными жемчужинами на концах, цепочки же прикреплены к золотому узорчатому пояску чуть ниже талии красавицы. Полонея вглядывалась в очертания фигуры и яркие синие глаза девушки на ковре, что в какой-то момент ей стало казаться - она слышит, как проливается искрящийся напиток. Она слышит тихий шепот девушки и жаждущие стоны людей, они начинают двигаться, прося еще и еще. Слышится смех хозяйки чаши. Он звучит словно хрустальный бубенец. Розовато сиреневое небо над красавицей и за ее спиной клубится облачными образами, переливаясь перламутровыми всполохами. Гостья ощутила непреодолимую жажду, словно очень давно не пила. Но жажду не к обычной воде, а к тому самому напитку, который лился из чаши девушки на ковре. Она словно знала его вкус. Словно когда-то она уже изведывала - Нектар небесный. в полный голос проговорила Полонея, облизывая губы и сглатывая слюну в пересохшее горло. – Я вижу, что Чаромудра была права. Ты прошла первое испытание и узнала напиток, а вернее силу. Гостья словно вышла из забытья и вздрогнула. – Простите, я не видела, как вы вошли, вернее вышли. Девушка кивнула на высокую дверь, ведущую в глубину внушительных размеров дома, госпожи Мальмы и поклонилась. – Здравия вам. Рядом с гостьей присела на причудливую лавку женщина в пурпурном одеянии тончайшего полотна струящего до пят, прихваченного золотыми пряжками на плечах и золотым же чешуйчатым поясом на талии с подобным тому, что у девушки на ковре с цепочками, заканчивающимися большими каплевидной формы жемчужинами. Обнаженные ноги женщины облачены в обувь, состоящую из одной лишь подошвы и тонких кожаных ремешков, переплетающихся меж собою и завязанных на середине длиной тонкой лодыжки. Ярко рыжие волосы ее взбиты в высокую прическу, вычурно разложенную волнами и завитками. Одна же прядь, закручиваясь спускается вниз по длиной шее и покоится в полушарии пышной белой груди, выступающей над низким вырезом одеяния. – Было бы хуже, если бы заметила, деточка. Тогда тебе бы, нечего не было, что делать в моем доме. Хозяйка тихо, словно весенний ручеек засмеялась. – Почему? Полонея встретилась глазами с женщиной, сообразив, что перед ней и есть сама госпожа Мальма. Ее дыхание сначала замедлилось, а потом и вовсе прервалось и девушка стала тонуть в бирюзовой глубине ее очей. Сколь долго продолжалось наваждение Полонея не знала, но в какой- то момент в голове, словно раздался щелчок, а оберег на груди больно обжег кожу. Ощущения опасности при этом не возникло. Полонея зажмурилась и встряхнула головой. – Медуница, зверобой, корни черники, молодые побеги папоротника, масло вербены, цвет ночной фиалки, едва-едва сока земляники и что-то еще, что я не знаю. – Амбра, корица и ваниль. Дополнила хозяйка составляющие аромата, надетого на нее. – Этого у нас в скиту нет. Нужно попросить матушку Ведагору приобрести. Я не ведаю чар, что вы сейчас творили. Хозяйка дома засмеялась глубоким грудным смехом, что шел, словно из глубины ее существа. От этого смеха Полонея почувствовала медовую тяжесть внизу живота и жар на бедрах. Соски ее грудей напряглись, а губы запылали, словно обветренные на морозе, виски слегка сдавило, кожа покрылась мурашками на спине и животе. В голове мелькнула мысль, что возможно так себя чувствуют губы после поцелуев. Девушка смутилась и скрестила ноги, ощутив предательскую влагу лона. – Мне все подходит. Сказала госпожа Мальма. – Подходит? Переспросила гостья. – Что вам подходит? – Ну, для начала, ты можешь обращаться ко мне на ты, коли есть доверие. Она поднялась на ноги, взяла за локоть девушку, давая той понять, чтобы и она поднялась, потом хлопнула в ладоши. Дверь в основную часть дома настежь распахнулась. Госпожа Мальма провела рукой в воздухе, пропуская гостью вперед. Полонея вошла, и желая поклониться в красный угол на кумирню, как полагалось при входе в любой дом, с удивлением обнаружила, что ее нет. Заместо кумирни, в полуденной стороне огромных размеров высокого круглого зала, вымощенного таким же белым камнем, что и прихожая, на постаменте из неотесанной глыбы розового кварца, стояло изваяние женщины с тонкой талией, непомерно широкими бедрами, огромными грудями, маленькой головой на длинной шее, поднятыми вверх руками с заведёнными навстречу к друг другу ладонями. Ноги изваяния слегка раздвинуты в чуть присогнутых в коленях. Свет из высоких, округлых сверху окон, падая и отражаясь из глубины постамента играл бликами на натертой маслом глиняной фигуре. Перед постаментом в чаше из сердолика дымились сладкие благовония. Полонея с интересом разглядывала изваяние, даже позабыв о своей привычке всякий раз определять, состав по запаху. Не обладающие особым мастерством исполнения ни черты лица изваяния женщины, ни весь облик в целом, помимо воли тревожило какие-то глубинные чувства, поднимая на поверхность дремлющие до сей поры ощущения и навевая благоговение сродни тому, какое девушка испытывала во время славбы и обрядов у идолов родных богинь. – Эта статуя послышался сзади голос госпожи Мальмы праобраз богини- матери, олицетворение женского начала. Она вне той или иной религии.

Она первоженщина, вмещающая в себе всех богинь. И ваших Ладу, Макошь, Мару, она Исида, Нут и Маат, какими ее видели в Египте, она Иштар, Астарта и Лилит, Гера, Гея и Кибела, она и Кали, Лакшми, Сарсавати, Атаргатис и Церера. Имена богини бесчисленны и бесконечны, как само Мирозданье. А сила ее столько велика, что с ней ничто не сможет сравниться в мириадах миров. Ты не смотри, что она не блещет красотой, как статуи и идолы богинь, которых привозят со всего света на Руян, в знак единства и общего служения единому богу Всеотцу. Она из глины, а не из золота, серебра или лиственницы. Но этой статуе больше пятнадцати тысяч лет.

Ее слепила наша дальняя предшественница еще тогда, когда в этих краях плескались теплые воды, а в самых дальних краях на севере круглый год светило жаркое солнце сладкие плоды росли в щедром изобилии не менее чем, те что далеко на юге и востоке.

Отрывок из романа "Полонея"

С первыми лучами солнца Ведагора и Полонея стояли у ворот храма Громовержца Перуна.
Храм выстроенный по форме восьмиугольника Кресса, сориентированный по сторонам света, выстроен был в стародавние времена на высоком плато острова Руана. Открытый всем морским ветрам. Здесь славили не токмо лишь Громовержца, но и служили во славу Небесных Богов-Покровителей Великих Родов, что являются и покровителями дней в девятидневной Неделе. Никогда не запираемые на засовы врата охранялись лишь вещими соколами, что сидели на надвратнице, в одному лишь им ведомом порядке сменявшими друг друга. Те кто приходил в храм с худыми намерениями или пагубными мыслями, как не старались, не могли пройти в священные залы числом девять, в которых совершались служения.
Стоило лишь приблизиться к вратам Храма человеку с худыми помыслами, как птицы начинали шуметь и летать перед ним, давая возможность понять служителям, что этого человека впускать в храм не следует. Иной раз они могли и шибко поклевать наглеца, что не образумился и не ушел сразу. Когда женщины входили во врата, соколы даже не открыли глаз, не встрепенули крыльями, продолжая спокойно дремать на своем удобном насесте. Полонея с великим любопытством разглядывала убранство храма, когда они с благоговением ходили по залам. Девять Залов-Святилищ, в которых совершались Славления Светлым Богам. Восемь из них , располагались вокруг девятого. В каждом установлен идол и над каждым Залом- Святилищем установлена звонница, увенчанная купольным шатром не повторяющимся ни по форме ни по содержанию с купольными шатрами над другими залами Храма. Обойдя восемь залов и уважив Богов требами и благодарственными поклонами, женщины оказались в Зале- Святилище Громовержца Перуна. Каменные стены зала, увешанные самым лучшим оружием освещались светом льющимся из окон, что располагались ниже купольного шатра на разном уровне. По кругу несколькими рядами выпуклые золотые диски хитрО укрепленные в стенах, получали свет из окон на себя, отражая его друг от друга и от вправленных в стены ниже в рожках факелах освещали ярким светов все пространство вокруг. Наверху напротив Идола Громовержца так же был установлен огромный золотой диск, что отражая свет более маленьких озарял сиянием Его фигуру с посохом в навершии которого было укреплено гнездо, где сидела живая белая голубка. Она временами поднимала голову из под крыла и внимательно разглядывала посетителей. А после снова опускала ее под крыло, утратив ко всему интерес.

Отрывок из романа "Полонея"

Величественный кумир Свентовида, почти в два человеческих роста высотой имел четыре головы на отдельных шеях.

Каждая из голов изображения небесного покровителя повернута строго по сторонам света, чтобы таким образом бог богов мог обозревать всю землю. Все четыре головы коротко острижены и гладкими лицами без бороды и усов. Каждая черточка с необычайно тонкой резбой по червоному золоту была столь искусно сработана, что можно лишь диву даваться как человечские руки смогли вместить в драгоценном, но все же холодном метале не только лишь точность и ладность черт, а наполнить свое искусную работу таким величием и мощью, от которых все тело смотрящего наполнялось благоговейным трепетом и сознанием, что при всей своей человеческой несовершенности ты можешь достигнуть таких высот, о которых до взгляда на это величие ты не мог и подозревать.

Этот невообразимый трепет пробуждал в самой глубине смотрящего такие возвышенные чувства и порывы, о которых до сель невозможно было и подумать. В залотой же правой руке Свентовит держал Рог из зеленого хризолита, инкрустированный капельками драгоценного красного яхонта, а левая изогнутая дугою упиралась в бок, касаясь одеяния из желтого сердолика. За спино и по боках бога богов парил, словно крылья плащ из белого хрусталя, отражая в своих тончайших складках огни факелов и движение прихожан, что великим числом радели у его пьедестала. Поблизости на изразцовом постаменте лежал огромный меч и щит, узда и седло. За фигурой божества развешено алое знамя Свентовита - Станица.

Отрывок из романа "Полонея"

На горе, в окружении морского рукава, сориентированное по сторонам света. Величественное и в то же время ладно и просто сотворено руками даровитых мастеров здание, Свентовтова святилища.


Построенное из толстых деревянных бревен и густо отделанное красным кораллом и зеленым смарагдом, строение не поражало своим размерами, ни особой для этих богатых мест роскошью убранства, как другие храмы, что доводилось видеть Чаромудре и Ладаре в их путешествия. Около двухсот саженей в длину с севера на юг и вполовину меньше в ширину с востока на запад, сооружение т-образной формы с башней- звоницей и окнами под самой крышей. На уровне чуть выше середины видны прорези в стенах, сквозь которые видны колокола и гуляющий свободно на широких морских просторах вольный ветер, позванивает шаловливо играя малыми колокольцами, что сотворены из разного метала, стекла и камней. Те отвечая заигрываниям ветра или еще в каком-то своем причудливом порядке, тихо позванивают, создавая густое наыщенное чувство торжественности и простоты, ладности и покоя.

Впечатление величия и возвышенной небесности придавала еще и изящная резьба тончайшей, словно кружево работы на бревенчатых стенах, и каменных вставках Светонтовидова святилища, создавалось ощущение, что еще чуть и он взлетит в извечным синим небесам. И словно, лишь пурпурная его крыша придавливала его к земле и не позволяла всему этому великолепию покинуть землю. Под пурпурным навесом капища собралась толпа нороду, которые слушали предсказания жреца, с надеждой возводя к небесам очи и ожидая для себя добрых вестей. Жрец в пурпурной же мантии, добродушно и терпеливо располковывал разношестным прихожанам ответы бога на их вопросы. Эти вопросы особенно не отличались друг от друга. Всех интересовало одно о тоже, счастливая доля, купеческий интерес и да и все то же, что волнует обычных мирян в скоротечной жизни, наполненной трудом, желаниями, страстями и суетой во все времена. Но терпение и мудрость жреца, который служил богу богов и на благо людям, не позволяди ему выдавать его усталость и скуку от однообразности вопросов и ответов на них. Иной раз к нему подходили люди ведающие или державные и вопрошали, что-то более неординарное, от чего тот оживлялся и с большей тщательностью взлядывался в бросаемые им резы. Между ним и человеком вледеющим властью или тайными знаниями мог завязаться промыслительный разговор, который зачастую сводил на нет скуку, навеваемую людьми простыми, вопросы которых были одинаковы, но очень важны для божьих чад, ибо ничего второстепенного и ненужного для Всевышнего в отношении его возлюбленных чад нет. От того и не было меж теми кто стоял в очереди разницы. Все вместе ждали свой черед, когда получат свои ответы.
(Отрывок из романа "Полонея")

Видя, что Смирна спит, а отец отлучился распорядиться о трапезе, девочка спрыгнула с саней- приспичило справить нужду. Она поозиралась, и углядев проталину пошла по ней в глубь леса. Отошла недалеко – саженей на двадцать. Завершив свое дело, она услышала крики отца, который ее звал. - Я здесь! Прокричала в ответ дочь. Но вдруг …. Она увидела перед собой огромного , высотой в маховую сажень в холке и в сажень в обхвате груди зубра. Огромное животное выглядело почти черным, медленно приближалось к девочке раздвигая мордой со скруглёнными внутрь рогами лапы елей, с которых опадал снег. Животное громко дышало, выпуская в воздух клубы пара.
– Помогите! Она закричала и втянула голову в плечи, зажмурила глаза и ждала своей страшной участи. Животное медленно, но неумолимо приближалось. Его дыхание становилось все громче и стало для ребенка оглушающим. Сама она не дышала, прислонившись к дереву за спиной. Ужас сковал все тело. И вот уже его горячее дыхание совсем близко. Она чувствует его на своем лице, его морда приближается все ближе и ближе, закрывая ее целиком от света дня. Ей кажется, что время застыло, она ждет неминуемую боль и смерть. А боль не приходит…. Боли все нет и нет, ожидание стало невыносимым и она открыла глаза. Морда животного находилась от ее лица на расстоянии пяди. В шерсти широкого выпуклого лба застряли хвоинки и кусочки коры, гладкие черные рога сбиты на концах. Огромное, тяжело дышащее животное смотрит на нее черными глазами, в которых почти не видно белков и эти глаза обрамлены длинными густыми ресницами. Животное вплотную приблизило морду и лизнуло ее щеку и лоб. –Ой, божечки! – сдавленно проговорила девочка.

Сзади раздались крики и в зубра посыпались стрелы. Животное жалостно посмотрело на ребенка, развернуло огромную тушу и понеслось в глубь леса, хрустя ветками валежника и ломая на своем пути кустарник и мелкие деревья.
Отец подбежал сзади, схватил дочь и прижал к себе. – Зачем же ты глупая ушла? Он прижимал ее все сильнее к себе, не веря, что с дочкой ничего плохого не произошло.

(Отрывок из романам "Полонея")

Ужо душа очистися, Боль- кручина вылейся,
И развейся по ветру, Дабы девица к утру
Позабыла о печали, Боль пролитая слезами,
Уносись за окаем, Дабы жить ей светлым днем,
Дабы не было кручины, Дабы сердца половины,
Вновь срослись и засияли, Как нам боги завещали.
Чур, беда пусть растворится И девица возродится.
Возродись, Пресветлый дух, Стань душа как легкий пух.

Отрывок из Романа "Полонея"

Но случайное слово и снова,
Ты в полете своей души,
Пишешь яростно, жарко с любовью
Свои строфы, свои стихи.

Возможно, многим знакомо это,
Когда мысли, идеи есть.
Но строки бегут от поэта
И в слова их никак не облечь.

Интересно мыслим мы порой ,
Записав, себя в избранники судьбы
Говорим частенько: Право, Боже мой!
Все так ограничены, малы.
Ничего не видят, что вокруг,
Глупые. Ну! Право слово куры.
Беззастенчиво все лгут,
Мужики не очень, бабы дуры.
А потом в гордыне возлетим,
Воспарим в своих мы ожиданьях,
И получим по заслугам по своим,
За свои слова и пожеланья.

День занялся ясный и светлый,
А к обедне незаметно,
Тучи черны небо скрыли
На дворе собаки взвыли
Птицы криком голосят,
Всполошились и кричат.

-Боязно мне повитуха,
Обратилась вдруг к старухе
Князя в тягости жена
Вскоре, что родить должна.

-Не к добру, вот сердце чует,
Небо скоро забушует
Не нагрянула б беда
- Чур, княгиня- ей тогда
Говорит старуха тихо,
- Не тревожься, то не лихо....
А родинам срок идет.
На Рогнеда, выпей -вот
Взвар из трав тебе сварила,-
И старуха ей вручила
Костяную чашу- рог-

Но княгиня все не пьет.
Из окошка смотрит смурно,
-Что-то не пойму, откуда
Оказалось столько тут
И пошто весь этот люд
Чаровных людей собрался?
И на капище занялся
Заревом ревет огонь?
-Ты княгиня охолонь.-
Говорит старуха ей.
Лучше сладкий взвар испей
И ступай в свою светлицу
Ведь Ярилина седьмица
Нынче наступить должна.
-Так не Киев здесь , и я
Чую страх под сердцем тяжкий.
Ты вот крутишь свои плашки,
Что ты ищешь, то с утра,
Средь полотен и добра?
Чего треплешь обереги?
Вот и Ведамир приехал,
Я гляжу уже идет.

Дверь открылась, на порог
Входит волхв всея Руси,
-Здрава будь, да и впусти
Ты меня, княгиня в терем!
Я гляжу подходит время
И дитя в урочный час,
К свету выйдет и средь нас
Будет жить, богам на славу.

-Милости прошу — и чару
Поднесла ему с медком,
-Что ты смурная лицом?
-Что-то мне тревожно, отче
Дело близится ведь к ночи-
Чуешь? гром гремит вдали,
-Ты, Рогнеда, погоди,
Али грома не слыхала,
Ночь доселе не встречала?
-Отче, ты пошто смеешься?
Посмотри скорей в оконце!
Почему пришло сюда,
Чародеев. Ведь всегда,
В Киев шли в Ярилин день?
-Ладно. Дочь моя, теперь,
Слушай, что тебе скажу.
Ты, Рогнеда поутру,
Дочь родишь, великой силы,
Что в себе соединила,
Пращуров твоих и мужа,
Силу вещую, и дюже
Мощь великой будет дщери,
Вот и собрались под двери
Все служители богов,
Чтоб держать над ней покров,
Ибо Навии не дремлют,
Ты же знаешь, не приемлют,
Они светлое начало,
Что во чреве ты зачала.
- Отче, не пойму, пошто
Говоришь ты это все?
Что за сила у дитя,
Может быть, ведь не пришла
В Явь, же еще дочь моя?
-Вспомни, дочь, потомок чей,
Князь — твой муж и свет очей.
Да, твои кем были предки,
Али ты забыла, детка
Про свершения отцов,
Кем твой дед был? И венцом
Славы станет дочь твоя.
Знай же отвести должна,
По преданью книг соленых,
Тайных, древних и мудреных,
Много бед в своей земле,
И не гоже уж тебе,
Тут тревогой исходить,
Ты княгиня! И вопить,
Не к лицу тебе скажу!
Здесь я, и я защищу.
Князя дочь и продолженье,
И на то есть все уменья,
В повитухе, что с тобой,
Так что, милая изволь,
Бабий долг исполнить свой.

В ложницу свою иди,
И сомненья отпусти.
Ведамир к ней подошел,
Положил на лоб ладонь
Ласково вгляделся в очи,
И покойно стало очень,
На душе супруги князя.
Служку подозвал и сразу,
Повелел вести в родильню.
Где горели уж обильно,
Воску свечи ярого, с травами и чарами.
- Все готово?- Ведамир
К повитухе обратил,
Взор свой ясный. Та кивнула.
- Что ж тогда зову я
Жрицу Макоши и Лады,
Пусть начнут свои обряды.
Разомкнут миров врата
Чтобы родилось дитя.

Выглянул волхв из оконца,
Подозвал к себе он хлопца-
- Зажигают пусть костры,
А потом скорей беги,
Ты на капище сынок,
Подошел ее уж срок
Начинается обряд,
Остальные пусть стоят
Вкруг детинца. И творят
То, что должно им творить.
- Воды стали отходить.-
В горницу вошла девчонка.

Тут раздался гром и звонко,
Раскололись небеса.
Всю ночь страшная гроза
Бушевала над землей,
Дождь хлестал сплошной стеной.
И на утренней заре,
Когда уж устали все.
Дочь княгиня родила,
Малое свое дитя.
Ну, а к вечеру отец,
Князь Владимир во дворец,
Въехал на лихом коне.
-Где Рогнеда? Дочка где?
Повели его в светелку,
Где княгиня спит тихонько.
Рядом с ней лежит дитя.
-Ох, любимая тебя!
Я за дочь благодарю
В руки взял дитя-Даю,
Имя я тебе Предслава
Пусть покроет род наш славой,
И исполнит пусть Покон
Тут же начал сразу он
Исполнять обряд отца.
И свидетелей толпа
Зорко смотрит на него
Он же вышел на крыльцо,
По ступеням вмиг спустился
К солнцу красну обратился

-Солнце красное взгляни,
И дитя благослови!
Опустился он к земле,
-Мать-Земля, поклон тебе
К ветру чадо он поднял,
И к нему тот час возвал
-О, могучий наш Стрибог,
Дочь мне дал Всевышний бог
Будь надежной ей защитой
Он к реке пошел и свита
Устремилась вся за ним
- Дана- Мать! Тебя мы чтим!
Пусть защитницей вода,
Будет дочери всегда!
Дочь целует нежно в лоб,
Я желаю тебе чтоб
Ты всегда была счастливой,
Нежной, ласковой, любимой
Боги пусть хранят тебя!
Дочь, Предславушка моя.
Ей чело поцеловал,
С радостью к груди прижал.

Подошли четыре брата,
Обняли ее и свято
Поклялись беречь сестру,
А потом пошли к столу,
Что накрыли уж в детинце,
Раздавали всем гостинцы,
Щедрой княжеской рукой,
Кому мед, кому златой,
Девкам ленточки цветные,
Бабам ткани расписные,
Выдали ножи парням,
Чаботочки старикам,
Всех приветили дарами,
Здравы пели волхвы в храме.

Тут Владимир вскоре встал
И Предславиным назвал,
Этот малый городок,
Будет он приданным в срок,
Когда дочь невестой станет,
- Пусть княжна здесь славно правит!

И росла княжна, Предслава,
Всем на радость, и на славу,
Братьям,матери, отцу,
Всем кто близок ко дворцу.
И при ней всегда была,
Пряхи-Макоши волхва.
Зорко бдела за княжной,
Пела песни ей порой,
На старинном языке,
Саги разные княжне,
Говорила перед сном.
Года три прошло. Потом
Был обряд княжны Зарница
Что предвестница девицам
Серьги надевал отец,
Изяслав принес венец,
Черевички, от Мстислава
Азбуку от Ярослава,
Получила их сестра,
Всеволод пришел, когда
Вечер уже наступал,
Сестре бусы надевал
Из червонного коралла,
Матушка ей надевала,
Сарафанчик из парчи,
А на ручки наручи,
С резами да и чертами,
Чтобы дочку защищали,
От лихого глаза, порчи
Лихоманок тех, что ночью,
Могут подобраться к дочке,
А на вышитой сорочке,
Знаки Лады и Макоши,
И Перуна знаки тоже,
Велесова хитра вязь,
Ниткой золотой вилась
Руны Лели, Доли, Сречи,
Чтобы в жизни были встречи,
Только с добрыми людьми.
И Ярилины черты
На сорочке были тоже,
Пусть он быть всегда поможет,
В милости у всех Богов,
Пусть несут над ней покров,
И свое благословенье,
А потом было веселье,
Пляски, песни у костров,
Бочки полные медов,
В угощенье выдал князь
Пирогов корзины, яств
Выставляли на столы,
Пели славбы там волхвы
Девы юные плясали,
А Рогнеда со слезами,
Радостными на очах,
Наблюдала как
Дочь ее танцует лепно,
С мужем вскоре неприметно
Удалилась во светелку,
От людей чтобы в сторонке
С ним побыть наедине,
Редко виделись оне.

Даровал Рогнеде князь.
Соболем подбитый плащ,
Красным бархатом покрытый
Золотою нитью шитый
С фибулою драгоценной,
Чтобы было непременно
Ей в мороз зимой тепло,
Чтоб Рогнеда заодно
Красотой своей блистала
Гордость женскую являла.

А на утро князь умчался,
С сыновьями он собрался
Корсунь -город осадить,
Греков вредных проучить.

А Рогнеда же с Предславой,
Со своей дочуркой малой
Вновь остались тут вдвоем,
-Чует сердце уж моё,
Няньке говорит княгиня,
- Что беда идет и стынет,
Кровь во мне, словно в мороз
-Мамочка, не надо слез,
Подошла к ней дочь тогда,
- Да, придет в наш дом беда.
Но ее не избежать,
Просто нужно нам понять
Что отец не только мужем,
Что не нам одним он нужен.
Он стоит над всей державой,
И покрыть великой славой
Долг его святой пред всеми!
Вскорости сюда приедет,
Новая его жена.
- Боже как устала я
Заломив княгиня руки
Говорит, ну что за муки
Ведь полно у князя жен!
-Только, мамочка потом,
Отошлет всех от себя,
Лишь останется она.
-Как же так? А как же я?
Ты откуда сие знаешь,
И зачем меня пугаешь?
Опустила дочь глаза,
Только светлая слеза,
По щеке ее скатилась
На пол девочка спустилась
Села в матери ногах
А княгиня вся в слезах
Просит Ведамира звать,
Чтобы с ним совет держать.

На другой день волхв пришел,
В княжью горницу зашел,
И Рогнеда рассказала,
Что ей дочка нагадала.
- Что ж княгиня лишь крепиться,
Остается и молиться,
Ибо все ее слова
Это правда и тебя
Отошлет Владимир скоро.
В Изяславль -город снова.
- Защити отец меня,
Разве я не отдала
Жертвы щедрые богам,
Не носила в божий храм.
Разве чары не творила,
Смерть сородичей забыла!

-Ах, княгиня, то пустое
Погляди, что все в раздоре
Бьются за богов повсюду
Принося державе смуту.
Кто Перуна восхваляет,
И собрата убивает,
Кто за Велеса стоит
И соседа враз разит.
И теперь пора грядет,
Когда их Христос придет.
Как не больно мне признать,
Веру будет насаждать,
Князь Владимир скоро здесь,
Нам осталось только в лес,
Уходить и там служить,
Чтоб потомкам сохранить
Веру древнюю, Покон,
Исполнять святой закон.
Пока ночь Сварога длиться,
Пока время не сменится.
Так княгиня же мужайся,
С мужем ты не препирайся
Гордость княжию яви.
Рок безропотно прими!

Детям ты своим нужна,
Перед ними ты должна
Вынести, что суждено
Долей и придти должно.
Волхв ушел. Она осталась.
Плакала, не унималась,
Два иль три за этим дня.
Весть из Киева пришла.
Князь вернулся в город стольный
И велит принять всем вольно
Веру новую Христа.
И креститься до поста.

Гомонит весь стольный град,
Кто крещенью все же рад,
Кто кричит запойным криком,
Дескать, будет страшным лихом,
Окрестить славянский люд.
Гридни по дворам снуют
И строптивых усмиряют,
Непокорных забирают
И в железах в поруб садят,
Кто не хочет с князем ладить.

В Киев прибыла княгиня,
Все ее четыре сына
Встретили их там с Предславой
И она вся величаво,
Встретить собралась судьбу.
Высоко подняв главу.
К князю в горницу пришла.
- Здрав будь, князь!
За ней княжна
Поклонилась. Князь обнял
Дочь, жену свою и встал.
-А теперь я всем велю.
Волю выполнить мою.
Отправляться в храм креститься.
В духе божьем укрепиться!
И направился весь двор
В храм Христа, где дружный хор
Пел хоралы и псалмы
Где крещение должны,
В этот час принять всем миром,
Дети князя, и княгиня,
Воеводы и бояре
Гридни старшие и дале
Киевский весь славный люд.
У Днепра уже ведут
Крестный ход и крестят всех.
«Боги вы простите грех,
Мне и мужу моему.
Веру чуждую приму,
Я его покорна воле,
Но жива буду до коле,
Буду вам верна всегда»
Думала княгиня там.
Рядом дочь. Держит за длань.
- Матушка, ну перестань.
Сердце надрывать себе.
Я ведь буду при тебе!
К ней Рогнеда тут нагнулась
И губами прикоснулась
К дочери своей главе.
- Господи, хвала тебе!
За моих детей, что дал.
Буду сильной я чтоб знал,
Всякий на Руси святой,
Что с поднятой головой,
Принимаю рок я свой.

Год, другой прошел, все тихо,
Думала Рогнеда, лихо
Дом минует их теперь,
Но однажды утром дверь
Распахнулась. Князь вошел.
Тихо сел .- Есть разговор-
Обратился он к жене.
Сердце тут упало в ней.
-Говори, мой муж любимый.
- Как не жаль, должны мы
На всегда с тобой расстаться
Развестись и перебраться
Надлежит тебе и сыну
В Изяславль и покинуть
Здесь Предславу, чтоб она
Выросла среди двора.
Ярослав пойдет в Ростов,
А Мстислав же на Босфор,
Святополку Туров дам,
Всеволод же будет там,
Где волынская земля
Сыновьям занять пора
Их уделы и служить,
Чтоб своим мечом добыть
Славу предков их достойно.
И прости меня, что больно
Делаю сейчас тебе.
Ты поверь, родная мне,
Ты на свете все дороже,
Но я князь. И мне не гоже,
Думать о любви к тебе,
Нужно будущее мне
Дать своей родной земле!
Она дух перевела.
; Все давно уж знала я
Мой любимый светлый князь.
За руку его взялась
Дай хоть дочь с собой забрать!
-Нет должна она познать
Греческий язык, науки.
Потому, что вскоре будет
Королевством управлять,
Ведь, как вырастет отдать,
Собираюсь я ее
На чужбину все равно.
-Тяжела, Владимир я.
-Как родишь, приму дитя
И удел определю
А теперь тебя прошу ,
Поезжай скорее с миром,
Скоро привезут уж в Киев,
Императоров сестру,
Анну, что я поведу
Под венец. Ну все пойду.
Повернулся и ушел.
К дочери в покой зашел.
Обняла его княжна
- Дочь, прошу, прости меня!
Она тихо лишь вздохнула.
Обняла его, коснулась
Бледных щек руками,
Нежно поглядев глазами,
В очи. И поцеловала,
И Владимиру вдруг стало.
На сердце полегче чуть.
Отошли вина и грусть.

Он еще с побыл с Преславой,
Но когда сгущаться стала
Ночь
Он уехал в Киев прочь.

Ну, а через две луны
В Киев прибыли послы
Из Царьграда привезли
Анну. И теперь должны
Были они обвенчаться,
Приезжал князь попрощаться
С матерью своих детей,
Говорил, что всех милей,
Лишь она ему была.
Коль захочет, чтоб она
Выбрала себе в мужья
Славного любого мужа.
Отвечала она тут же:
- Родилась княжною я,
И твоей женой была.
Разве кто-нибудь сравнится
Может и на мне жениться
Вот с тобой, любимый мой.
Полно. Лучше уж одной.
Доживать свой жизни срок.
Как окрепнет наш сынок,
Сможет править сам уделом.
В монастырь пойду я смело,
Отмолю свои грехи,
А Бог даст, то и твои.
И в последний самый раз,
Обнялись они тот час.

; Все. Ступай- Она вздохнула.
Гордо спину разогнула.
-Все я ясно понимаю.
Я люблю. И отпускаю
С миром, князь родной тебя.
Пусть всегда твоя звезда
Светит в небе над землей.
Будь же счастлив! Княже мой!


Через несколько седмиц,
Все уехать собрались,
Ярослав ушел в Ростов,
А Мстислав же на Босфор,
В Туров вышел Святополк,
Попрощаться все не смог,
Он прислал сестре ларец,
Средь уборов и колец,
Весточку ей написал,
В ней ее благословлял,
И просил писать ему,
Чтоб в далеком он краю,
Мог узнать о ней немного,
Пусть ее светла дорога
Будет в жизни и всегда,
Помнила б его она.
Всеволод в Волынь поехал,
Пред дорогою заехав,
К матери да и сестре,
-Вряд ли свидимся уже.
Пусть хранит Всевышний вас,
И уехал он тот час.
А потом и Изяслав,
Мать с собою враз забрав,
Поскакал к себе в удел,
Пред дорогой ей велел,
-Коли, что с тобой случится,
Коль беда вдруг приключится,
Ты зови меня , сестра.
Отвечает тут она:
- Боги пусть хранят тебя.
И Предслава обняла
На прощанье брата нежно.
-Поезжай дорогой снежной
Береги себя, мой брат,
И исполни долг свой свят,
Маму нашу сохрани.
И конечно, же пиши.
Буду весточек я ждать.
И тебе свои писать.

Все уехали Предслава,
В тереме одна осталась.
Только няньки и прислуга,
И еще волхва, что всюду,
С девочкою неотлучно,
С дня рожденья неразлучна.
Пока князь все воевал,
Дочь к себе не забирал,
Новых народил детей,
Не печалился по ней.
Так жила она одна,
Год от года день от дня.

Чародейству обучалась,
Ей легко все удавалось,
И лечейки мастерство,
И хозяйство и еще,
Заговоров составленье,
И погодой управленье.
Многим разным чародействам
Обучилась она с детства.


А потом гонец примчался,
И сказал. - Велел собраться
Ей отец. В Киев прибыть,
Чтобы там княжне уж жить.

Враз тут собралась княжна,
И поехала одна.
Всем велев остаться,
В Киев не соваться,
Власть теперь другая там,
– Все останьтесь, чтобы вам
Притеснений не случилось
А сама же устремилась
Ко двору князя-отца.
Там княгиня родила
Глеба -брата и Бориса,
Вскорости опять родится
У нее должно дитя.
А в народе слава шла,
Что здоровьем та слаба,
Трудно родила детей,
Становилась все худей
Что собою не красива,
К чуждому непримирима.

Киев стал перед княжной,
Город где отец родной.
Как прекрасен в свете солнца!
Что уже к закату гнется.

Никто не встретил князя дочь,
Хоть сердцу было и не в мочь,
Вошла Предслава в княжий терем,
Открыли ратники ей двери,
Пришла в приемный зал княжна,
И тут увидела она,
Что изменилось все вокруг.
На стенах лики там и тут
Святых сподвижников Христа,
И слуг ей чуждых здесь орда
Убранство новое кругом,
Поставили уж новый трон,
Столы и лавки заменили,
Ковры из шелка постелили.

Сидит на троне, князь-отец.
Что дочь призвал уж наконец.
Он разговором занял был,
На карте, что-то все чертил,
Когда Предслава -дочь пришла.
И в отдаленьи замерла.

Дочь смотри с лаской на отца:
«Ты постарел, и пролегла
Морщинок сеть на лбу твоем,
Так изменился ты во всем,
Устал. И видно не легко,
Тебе далось все, что прошло».
Подумала княжна в сторонке,
Что так давно еще девчонкой,
Все помнила, как статен был,
И как собою всех затмил,
Теперь же видно было ей,
Отец старей
На много стал.
И тут поднял
Он очи синие свои.
-Рогнеда! Ты?
Вскочил он с трона, подбежал.
О, боже, дочка не узнал.
Как же похожа ты на мать,
Ах, да! Присядь.
И расскажи ты мне скорей.
Несите, слуги же гусей,
Вина заморского и кашу,
Чтоб потчевать княжну нам нашу.
Ну расскажи же, дочь моя
Как это время ты жила.
-Одна.- лишь молвила она.
Ладонью нежно провела,
По голове и по щекам
И тут он вспомнил, где-то там,
Уже так гладила его,
Тогда, давно,
Когда к Рогнеде приходил,
Сказать, что уж решил,
С ней развестись и отослать
Уделы сыновьям раздать.

Тут обнял дочь свою отец,
Она же волю наконец
Слезам дала и зарыдала.
И враз такою крошкой стала,
Ведь помнил князь те времена,
Еще он помнил, что тогда
Она не плакала совсем,
Лишь улыбалась нежно всем.
-Ну полно, дочь, не плачь прошу,
Возьми вина — и тут к лицу,
Поднес ей кубок до краев,
Наполненный- Ну, все.
Не нужно плакать, дочь моя,
- Вот видишь Аннушка пришла.
-
Вошла княгиня и присела,
С ней рядом и глядела.
Глазами полными любви.
Сказала- Ты прости,
Что долго так вдали была,
Тебя сейчас я призвала,
Чтобы сказать,
Что твоя мать
Скончалась в Изяславле
И потому послали
Гонцов мы за тобой.
Княжна поникла головой.

И пуще прежнего теперь
Рыдала. А тут дверь
Вдруг распахнулась.
Княгиня- Анна обернулась.
Вошел мальчишка- Это кто?
Ревет пошто?
-Глеб, познакомься. Встал тут князь.
Глава Предславы поднялась
Это сестра твоя Предслава,
– И что же ей тут надо?
Враждебно мальчик в позу встал,
-Кто ее звал?
И Анна молвила тогда.
-Я позвала.
-Зачем нужна здесь девка эта?
-Не смей так говорить сестре-то!
Княгиня сыну тут велела.
На мужа быстро посмотрела.
И снова в зал открылась дверь,
Вошел второй из сыновей
Гречанки. - Мне челядь рассказала,
Что здесь моя сестра Предслава.

-Да. Познакомься с ней сынок,-
Владимир к дочери ведет,
И княжич подошел к сестре,
-Ну наконец теперь,
Тебя увидел я сестра
Борисом нарекли меня.
Позволь же мне обнять тебя.
Предслава поднялась тогда.
И руки к брату протянула.
Княгиня рядом лишь вздохнула.
Глеб фыркнул, вылетел стрелой,-
Князь обернулся. -А ну стой!
Но княжича уж след простыл.
-Я ж говорил!.

Пеняет он своей жене.
-Избаловала. Где же? Где?
Его почтение и стыд.
Ты погляди! Что он творит!
Она лишь опустила очи.
И видно тяжко ей уж очень.

- Когда срок подойдет родить?
Спросила падчерица тихо. И быть
Может чем могу помочь?
-Ну полно, дочь.
Пора к столу, остыло все.
Отец ведет
Жену и дочь к столу большому
Что слугами накрыт в хоромах.
Княгиня же сказала ей,
- Бог даст, то может и скорей.
А так седмицу еще ждать.
Велела кубок ей подать.
С вином. -
-Потом
Коли захочешь расскажу.
Теперь прошу
Поешь и отдохни.
Покои же твои
Стоят как прежде были,
Там ничего не изменили.

Княжна вздохнула тяжело.
-Мне жаль, что все
Случилось так, дитя,
Не виновата я
Что мне сюда прибыть пришлось.
И все так здесь сбылось.
А коли есть за что. Прости.
Обид на сердце не держи!

И тут Предслава поднялась.
-Прости княгиня, прости князь.
Позвольте в горницу свою,
Сейчас я почивать пойду.
-Тебя, сестра я провожу,
Борис вскочил. -Благодарю.
И брат, взяв за руку сестру,
Повел в ее покой.
-А ты такой большой!
Ему Предслава говорит.
-А ты- он на нее гладит,
- Красавица, что глаз не оторвать,
Ты не сердись на мою мать.
-Ну что ты, полно брат, нет зла
На сердце. Ведь она,
Не своей волей сюда шла.
А подневольною была.
Так видно Боги рассудили
За нас все в жизни порешили.

Пришли в покой, открыли двери,
Предслава смотрит и не верит.
Ведь столько лет прошло.
А тут как прежде все.
-Велела матушка всегда тут прибирать
И никому покои не давать
Сказала, что однажды ты придешь.
Как было все добро свое найдешь.

Рукою куколку взяла княжна,
-Ее когда то для меня
Скрутила матушка моя.
Потом открыла сундучок
-А это кукла вот еще
Желанница. Ее и платьице
Я с нянькой делала своей
Земля пусть будет пухом ей.
Откинув крышку сундука,
-Вот видишь азбука.
Мне брат ее когда-то подарил
Когда Зарницы праздник был.
А эту вот диковинку отец,
Прислал мне во дворец,
Когда была совсем мала.
- Такая есть и у меня!
И дергать стал за ниточки Борис.
На круге курочки там принялись
Клевать.
-Все та же здесь кровать
И слезы льются по щекам.
– Ну полно, никогда не дам
Тебя в обиду я сестра.
Чего ты плачешь?
-Умерла
Вдали родная мать моя.
И не было меня при ней,
Когда погас очей
Ее прекрасных ясный свет.
– Мне жаль. Что больше нет
Ее. Но, если пожелаешь ты.
Я все желания твои
Исполню мигом. Лишь вели!
Коня отдам я своего,
Или еще.
Я буду сладости таскать
Тебе. А хочешь могу дать
Клинок бухарский, что привез
Отец. Не лей ты слез.
Борис присел в ногах сестры,
-Ну слышишь, слышишь не реви.
К нему склонилась, обняла.
-Благодарю тебя.
Мой щедрый, добрый, милый брат
Нет мне не нужно отдавать
Свои сокровища. Оставь себе.
Уж благодарна я тебе
За то что есть на свете ты
И нет счастливее сестры.
Чем я. - Ну все пойду
– По утру я опять приду.
И на охоту,
Коли тебе охота
Отправимся с тобой скорей,
Возьмем лихих, резвых коней
И понесемся с ветром вскачь.
Ты только никогда не плачь!
– А что же Глеб?
- Да всех
Не любит он и часто злится,
Все время ссорится, бесится
Мне даже кажется порой.
Что брат мне вовсе не родной.

Вздохнула здесь Предслава
И пред глазами встала,
Картина детства раннего ее,
Когда однажды занесло
Ее в чащобу дальнюю. Она,
Братьев близ озера нашла.
А там они резвились,
По берегу нагими все носились,
Визжали, шишками кидались
И заразительно смеялись.
Сестру увидели, потом
Все вместе голышом,
Купались в озере большом.

– Борис ушел. Она одна осталась.
Воспоминаньям предавалась.
И вспомнила она
Как с Ярославом в лес пошла
И сказки брат ей говорил,
Как старый царь на свете жил,
Про дочь его и сыновей,
Еще о чем-то что теперь
Уж не упомнит. И еще.
С Мстиславом занесло
Их в челноке, аж в стрый реки,
Тогда спасали мужики
Княгини взбалмошных детей
Пред очи ей
Доставили и дочь, и сына
Та плакала и говорила,
Что батюшке расскажет все.
А вот еще,
Предслава вспомнила. Ее
Однажды мама повела,
На торжище, и там она
Смотрела на медведя в юбке,
Что танцевал как-будто
Человек. И так она заснула.
На ложе тихо прикорнула.
Свеча сгорела и погасла,
Ей снился юноша прекрасный.
Что на коне ее везет,
И говорит, как песнь поет.

А там и утро наступило.
К ней в горницу вошла княгиня.
– Можно?-
И входит осторожно.
И видно, ей совсем уж тяжко.
Еле идет она бедняжка.
– Напрасно, ты за мной не позвала.
Я бы сама пришла.
– Мне нужно перемолвится с тобой,
Чтобы никто другой.
Не слышал нас.
И я скажу тебе сейчас
Ты знаешь, чую
Что в родах отойду я,
И хоть просить я права не имею,
Отец твой так стремительно стареет,
Что все же я посмею.
Прошу тебя, коли умру.
Ты волю выполни мою.
Прими заботу на себя,
За князя, да и за дитя,
Что вскорости должно на свет придти.
Да и меня за все прости.
Предслава Анну обняла да и сказала.
Ладонью теплой обласкала
-Ты знаешь, зла я не держу,
Конечно, я возьму
Заботу на себя. И да,
Благодарю тебя
За то, что тут все сохранила.
И так оставила как было.

А ночью поздней,
Когда на небе стали гаснуть звезды.
Княгиня дочку родила.
Марией тут же назвала.
Здоровье мачехи слабело,
Уж после родов все болела,
И гасла медленно потом
И часто забываясь сном,
И не вставала.
А тихо таяла, лежала.


И тут пришла на Русь беда.
Чума!
И смерть по Киеву прошла,
Косила по дворам,
Служили службы тут и там
Но ничего не помогало.
Болезнь и в княжий дом попала.
Глеб слег, за ним Борис.
Чумные улеглись.
Предслава выходила их.
Чумой больных.

И плачь стоял над стольным градом,
Тогда велела она разом,
Созвать волхвов и жечь костры
Но не пришли волхвы.
Велели князю передать,
Что это боги покарать,
Его хотят. За тяжкий грех.
И всех,
Кто веру предавал отцов.
Кто старых выбросил богов.
Так пусть же вымрет стольный град!
Чтоб всякий знал, будет объят
Он карой- Боги воздадут,
Всем кто Христу службу несут!

Тогда княжна
Одна на капище пошла.
И там над берегом Днепра
Костер огромный разожгла.
И стала петь на древнем языке.
И все, кто болен был. Везде.
Чрез сердце слышали ее.
И так три дня прошло,
Она не умолкала,
Все громче песню запевала.
И волны бушевали на Днепре,
Везде!
И громом небо разрывало.
Потом. Княжна упала.
Без сил. Возле потухшего костра.
Всем чудилось, что умерла.

К ней подошли. Ах, нет жива!
Едва лишь теплится душа,
Во теле исхудавшем,
Рядом с кострищем павшим.

Чума ушла. Люд здравым стал.
Слова волхвов передавал
Из уст в уста, пошла молва.
Что надлежит вернуть богов,
Под сень дубрав, и городов.


Княжну омыли,
В рубаху облачили.
И уложили почивать.
Народ же ликовать принялся.
Княжной своею восхищался.

Вошел Владимир к дочери своей.
-Отец вели скорей,
Петь службы в храмах и церквях,
Пусть все попы везде гласят,
Что это чудо им явил,
Хоть Гавриил, хоть Михаил.
Или Христос, иль Божья Мать
Иначе, бунта нам не избежать,
Коли начнут опять на капища вертать,
Старых богов. Пошли гонцов.
По весям всем. Пусть говорят,
Что это все попы творят.
И пусть уверуют в Христа.
Нам смута вовсе не нужна.
Иначе будет вновь война.

-Предслава! Как же ты мудра!
Сказал Владимир. Обнял дочь.
- Лишь только завершиться ночь.
Я тоже в общий храм пойду,
И службу выстою я всю.
Все, кто увидит меня там,
Пускай разносит по дворам.


Седмица минула, за ней и вторая.
Княгиня лежала, как прежде хворая,
Но Предслава ей умереть не дала,
Отвары варила и науз сплела.
- Княгиня, ты это возьми
Спрячь. И чтоб ни души.
Не ведало где ты его схоронила,
А коли найдут, то прости уж могила
Тебя в скором времени ждет.
И смерть за тобою придет.

Жизнь вновь вернулась на круги свои.
В делах -хлопотах проходили их дни.
Да в общем-то все шло вполне у них ладно,
Одно только было всем очень досадно.
Что так и не принял сестру свою Глеб.
Старался обидеть ее он при всех.
Не слушал ни брата, отца, да и мать,
Все чаще за Днепр, княжич стал убегать.
Никто и не думал, что вскоре бедой,
Прогулки его обернуться большой.

Пока же все шло своим чередом,
Мария росла. Борис же верхом.
Владения часто с отцом объезжал.
Заставы далекие он навещал.
Однажды поехал с сестрой к Изяславу,
Объехав огромную Русь их державу,
В Ростове у брата Борис побывал.
И там же Мстислава он увидал.

А как вернулся в Киев с сестрой,
Их встретил отец совершенно седой.
-Не стало Аннушки, не стало.
Ни что беды не предвещало.
Вечеряли. И спать пошли.
Когда же утром к ней пришли.
Она совсем уж холодна.
В ночи, сердешная ушла.

И тут Предслава вдруг смекнула.
В покой княгини заглянула.
И поглядела туда,
Где науз прятала она.
-А ну вели спросить кто был,
И кто к княгине заходил,
Велела брату в тот же час.
Чернавка вдруг:- Да к нас ,
Вчера пред сном, тут навестил,
Священник, что всегда служил
Княгине нашей много лет.
-А кто еще? - Да нет.
-Вели попа тот час позвать,
Княжна сказала. Села ждать.
Пришел.
-Ну? Рассказать ты ничего не хочешь нам.
-Как на духу скажу я вам.
-Что ж, говори. - Княжна ему.
-Вчера, когда пришел к княгине
Печалилась она о младшем сыне.
И стал я бесов изгонять. Велел отдать.
Все бесовское, чтоб предать
Огню. И тем очистить род ее.
-Так что?
Княгиня тебе отдала?
Дак, куколку. Сама и жгла.
-А надоумил кто княгиню?
-Был разговор у нее с сыном,
Он ей сказал, что хочешь ты.
Гречанский род их извести.
Над Киевом и Русью сесть.
Сама здесь княжить. Так уж есть.

Тут князь Владимир закричал:
О, боже! Разве не серчал,
Когда княгиня баловала
И наказаний не давала,
Ох, Глеб ну что ж ты натворил!
Ты свою мать, за что сгубил?
Он к сыну бросился.
Борис: Отец угомонись!
А Глеб же Глеб, гладит угрюмо,
-То ты ей волховская дура.
Ту куклу матери дала!
Князь молвил- Дочь ей помогла,
От смерти мать твою спасла.
Когда в горячке та лежала,
От родов тяжких умирала!

Предслава вышла в свой покой.
Присела. -Боже мой!
Пошто меня он ненавидит?
За что все норовит обидеть?
К Предславе Марьюшка пришла.
-Неужто мама умерла?
И что скажи со мною будет?
-Тебя отец, и братья любят.
-Нет никого наш Глеб не любит!
Себя и нас. Он всех погубит.
Он злой. Не слышит никого.
И сердце у него черно.
Ему лишь власть всегда нужна,
Я слышала, что он всегда
Отцу доносы приносил,
Что от других князей возил,
И мама молвила однажды,
Когда сидела с дядькой важным,
Что Всеволода по его указке
Убили столь ужасно.
Когда поехал к Сигрид он
Затеял брат ему урон.
Он к королеве слал слугу,
И дал огромную ей мзду.
Чтоб брата нашего сгубила.
Она его в бане спалила.
Я больше ничего не знаю,
Но мама наша дорогая,
В тот день не знала себе места.-
Затеял взять себе невесту
Из печенежских он земель,
И ты поверь.
Хотел в удел ее идти,
Чтобы потом сюда везти.
Войска.
Чтобы отца,
Убрать. И в дальний скит сослать.
-И что отец? -Он так кричал и наконец.
Хотел он Глеба ослепить
Но матушка его молить
О заступленьи стала тут.
А может слуги все и врут.
Предслава обняла Марию,
-Тебя, сестра, я не покину.
Борис с отцом нас защитят.
А коли, что, то брат,
Любой другой поможет нам.
Я не отдам.
Тебя, Мария никому.
Коль нужно, за тебя умру.

Княгиню Анну схоронили
При церкви в мраморной могиле.
А Глеба выслали далече,
Чтоб боле никому перечить
Не смел. Раздор не приносил,
И всем Владимир возвестил
-Что как уйду я к праотцам,
Борису Киев я отдам.

Все чаще вести приходили,
Что Святополк сбирает силы,
Идти на Киев брат собрался,
С ним Болеслав- тесть подвизался.
И вот однажды, по утру
И брата и его жену
Отец велел в темницу бросить
Там он сидел все лето, осень.
Брат Ярослав писал депеши,
«Отец, прозрей ты, наконец же!
Ну разве ты не разумеешь,
Я знаю, шибко ты болеешь,
Но то все Глебовы наветы,
И выпусти скорей ты,
И брата и его жену
Меня, отец услышь, прошу!»
Владимир осерчал тогда,
На Ярослава. И сюда
Велел прибыть ему немедля.
Тут печенеги
Пошли на княжеские земли,
И войском к Киеву идут
Победы легкой псы здесь ждут.

Бориса князь призвал к себе,
-Мой сын, велю тебе
На печенегов я идти,
Возьми с собой мои полки,
Разбей врага, мой сын любимый,
Ну а когда уйду в могилу
То будешь Киевом ты править,
И под знамена свои ставить,
Все земли, что окрест лежат
Что под моей рукой стоят.

Борис ушел и предан был,
Тем братом, что он так любил,
А вскоре вести к ним пришли
Что Святослава у реки
Опир убили., растерзали,
А далее уж все узнали,
Что им не Глеб все строил козни
Что их противник весьма грозный.
Оклеветал. Но как устал.
Владимир и не смог снести
Последствий этой всей борьбы.

И вот на середине лета
Закрыл глаза и больше нету,
У сыновей уже отца
А с дочерьми же до конца
Пробыл в последний час.
-Он же ушел, покинул нас!
Печально плакала Мария,
Неужто все меня покинут?
Совсем останусь я одна.
-Ну что ты, ведь с тобою я.
Предслава молвила сестре,
-И полно будет уж тебе.
-Скажи, ведь нас с тобой убьют?
-Нет просто замуж отдадут,
Подальше от родной земли.
Все милая, Мария, спи.

Как только князя схоронили,
В собора мраморной могиле,
Под Киев Болеслав пришел,
И войско за собой привел.
Он вывел из темницы дочь,
И вот решил король помочь.
И зятя на престол поставить,
И Святополк сел в Киев править.

И шляхта Киев заняла,
И смута в городе пошла.
Писала Ярославу письма
Предслава: «Воротися,
Ты в Киев брат и защити,
Ведь город заняли враги.
И Святополк бушует здесь,
Показывая свою спесь.
Приди же, брат, прошу тебя!
И защити от них меня.
Прислал мне Болеслав послов,
И не жалея всяких слов,
Меня женой просил он стать,
Но как я только отказать
Ему посмела. Угрожал.
И прямо так он мне сказал:
-Коли супругой быть не хочешь,
Наложницей мне будешь, впрочем».

Два года мучилась Предслава
В наложницах у Болеслава.
И чести не было у братьев,
Чтобы ее к себе забрать бы.
Потом прошла еще молва,
Что был убит Борис. Тогда
Же Глеба умертвили
И как безродного зарыли.
И Ярослав собрал войска,
На Киев он пошел тогда.
И Киев с братом воевал.
Потом же Святополк и пал.
На Альте их разгром настал.
Оттуда он уж и бежал.

Когда же смуты начались
За Болеславом все гнались,
Предславу он забрал с собой.
Заложницей или рабой.
Никто не знал из братьев больше.
Доехала ль она до Польши?.
Да и в своей слепой войне,
Не думали о ней оне.

С сестрой Предславу разлучили,
Марию увезли, закрыли.
Построив замок для нее.
Вдали где не живет никто.

А что ж Предслава?
И что же сталось с Болеславом?
А он был раненый княжной,
Добрался в Гнезно чуть живой.
Предслава же смогла бежать.
Чтобы понять
Что не нужна она нигде.
Одной осталась на земле.

Да делать неча. Пожила
У тетки, что сестрой была,
Рогнеды. В монастыре.
Что на Двине
Стоял высоко над рекой.
Обители княжне покой
Был чужд и скуку навевал.
И вот однажды день настал.
Когда у берега реки
Пристали бортиком лодьи.
И бросив якори у стен,
Спустились витязи. Затем,
Пришли в обитель ту.
И сообщили, что идут.
Они в Арконы главный храм,
Чтоб жертву принести богам.

Предслава решила с ними плыть,
Чтоб новый путь себе добыть.
С почетом принята была.
Княжна на борт. И уплыла

И вот она пред островом Буяном-
Там в пенных водах океана
Пред ней святыня предстает
Аркона! Лодия плывет.
Колоколов хрустальный звон
Несется к ним со всех сторон
Сверкают храма купола,
Вдали виднеется гора,
Лежит там камень-Алатырь
И ввысь и в ширь.
Источник жизни бьет из под земли,
Там исстари еще волхвы
Хранят пути Небесной Прави,
Проходы к Слави, Яви, Нави.
И тайны Древа Мирового
Там семена всего живого
Там птица Гамаюн живет,
Там Доля жизни нить плетет,
Недоля там веретено
Вращает. И давно
Здесь с незапамятных времен
Земной богов небесных Схрон.


Предслава видит- там вдали.
Знакомый силуэт стоит.
А как приблизилась лодья
Спустилась на берег княжна.
Пред ней волхв Ведамир.
Тот самый, что однажды в мир
Помог придти ей в день Ярилы,
И мать ее благословил он,
И крошке предсказал тогда,
Что сможет отвести она
Беду, которая придет,
И что княжна тогда спасет
Дарованной от предков силой
И в древней книге резано то было.

-Ну, здрава будь княжна.
-Тебя ли вижу я?
Его княжна спросила.
-Что? Думала давно в могиле?
-Ты сколько ж ,отче, лет на свете?
Мне говорила мама, что с Олегом
Еще ходил в походы ты.
На свадьбе Рюрика огни
Ты зажигал. Ты уж прости,
Но даже я поверить не могу
Что здесь, на этом берегу
Тебя увижу. - Дай возьму
К ней обратился старец- Твой мешок,
Какой в том прок?
Былое вспоминать
Не хочет жизнь покой мне дать.
Еще придется мне пожить,
Богам и людям послужить.
Она хотела рассказать все старику.
Но он ей руку приложил ко рту.
Княжну он ласково обнял.
-Молчи. Я все слыхал.
Теперь же Ярослав,
Всех братьев разогнав
Над землями Гардарики сидит.
А ты?
Чего же к брату не идешь?
Что ищешь ты и чем живешь?
- Не знаю я, святой отец,
Где путь мой и да и где конец.

Да. Боги шутники. Весьма.
Не знаешь говоришь? Так я
Прочел все книгах соляных,
Да и в пророчествах других.

Пойдешь с обозом на восток.
Там кочевой народ живет.
Сейчас он в силу шибко входит.
Сельджук над ними верховодит.
Народ Тогрул его зовет,
И слава же о нем идет,
Что он весьма великий войн,
И всяческих похвал достоин.

Так вот дитя. Его должна ты отыскать
Женой Тогрулу-беку стать.
Всех прочих должен он забыть.
И лишь с тобой он должен быть.
С тобой всегда совет держать,
Куда войска свои послать.
И надлежит тебе
Незаменимой быть везде.
Подмогой мудрой и опорой.
Так, что, родная очень скоро,
Отправишься ты в путь -дорогу.
Пусть в помощь тебе будут боги!

-Смеешься ты, отец святой?
Такое деве молодой,
Под силу лишь.- Постой!
Аль ты забыла, кем была?
И сколько сызмальства волхва
Тебя учила чаровать.
И лишь тебе под силу стать
Той, кто исполнит этот рок.
Кто взоры алчны отведет.
От отчих и родных земель,
Так, что княжна моя, поверь.
Твой путь проляжет на восток.
Через три дня корабль уйдет.
И ты отправишься на нем.
Тебе с собой мы соберем.
И злато, и шелка, и слуг,
Он пряслице дал ей из рук.
-Вот это тоже ты возьми,
И как придет нужда — зови.

И вспомнила княжна. Однажды
Что видела уж дважды,
Такие пряслица давно.
У той волхвы, одно
Что с ней жила еще с рожденья.
Волхвы-Полады украшенье.
Второе пряслице такое
Носила завсегда с собою,
Жрица Макоши,
Она была в дом вхожа.
Бросать его княжну учила,
И заговор все говорила.
И в тот же миг проход открылся,
И Ведамир тогда явился.


-Ну, вспомнила, дитя мое?
Теперь ты знаешь, что все то
Чему учили с колыбели
Тебе придется, ты поверь мне
Теперь исполнить до конца.
Иль слава или смерть тебя
Своим венцом будут венчать,
Тебе, Предслава, выбирать!

Или служить своей державе,
Вести войска чужие к славе,
Тем самым сможешь ты спасти,
Врагов далече отвести.
От рубежей страны родной,
И лишь тебе одной
Дитя под силу нам помочь.
И помни, чья ты дочь!
Чья кровь в тебе течет.
Она тебя не подведет.

-Теперь понятно почему
Фарси учили языку,
Арабскому да и дори.
Давно вы знали, что идти.
Придется мне в далекий край.
Где чуждо все.- Не унывай.
Пусть будет дом твой там,
Где службу ты несешь богам.

-Теперь в святилище пойдем.
Тебя там ждут, ну а потом
Ты будешь собираться в путь.
Еще лишь чуть,
Корабль твой пойдет за море.
И не увидишь боле
Ты берега родной земли.
Но в сердце их всегда храни.
Как лики близких и родных,
Просторы берегов речных,
Осоки сладкий дух живой,
Берез танцующих весной,
Священных запахи костров
И лики всех родных богов
Пусть в сердце твоем сохранятся.
Когда ты с родиной расстаться
Должна будешь на жизни век.
Ты жрица, а не человек!



Храм Святовита.
Ворота открыты.
Кумиров стоят святые тут лики,
Курится пред ними благовонная смесь,
Здесь Лада и Леля, и Велес есть здесь,
Макоша стоит, громовержец-Перун,
Чуть дальше Бог Карачун,
Купало с Купалой, Денница, Додола,
Ярило- Ведь он же с Подола!
Воскликнула ахнув, княжна
-Оттуда же и Коляда-
К ней подошла жрица в белых одеждах,
-Ну здравствуй Предслава- наша надежда.
Хорс и Услад, Семарг и Жива,
И Мара и Среча, Стрибог да и Сира.
-О сколь же богов в нашем мире подлунном!!
– Да. - Отвечает ей жрица и мудро,
Глядит на княжну. Ждет пока все узрит,
- Но древняя мудрость нам все же гласит:
“Богов у нас множество, всех и не счесть.
Но в нас же Единый всегда был и есть.
В Едином мы все соединяемся,
С богами родными мы в Сварге сливаемся.”

Вздохнула Предслава. С тоскою гладит.
Такого уж больше она не узрит.
Звенят на ветру подношенья мирян.
Богато украшен Арконы свят- храм.
Бесценное масло в чашах горит,
Алтарь изурочен: Янтарь, сердолик.
Резные столбы гранатом покрыты,
Серебром, златом колонны увиты.
Гул исходит из под земли.
Тут сила и мудрость, тут вещие сны.

К ней снова жрица подошла.
-Пойдем, душа моя.
Пора бы в баню тебе сходить,
Обряд священный совершить.

Княжна кивнула и пошла.
Обряд закончился. Она.
Легла в каморке небольшой,
Уснула с чистою душой.
Спала до самого утра.
А утром в трапезной она
Вновь встретилась с волхвом.
-Ну что. Пойдем.

В избу соседнюю вошли.
На лавке там сидят мужи.
Один в преклонных был годах.
Двое во молодых летах.

-Теперь никто не должен знать,
Кто твой отец и твоя мать.
Отныне и навек,
Отец твой этот человек.
Мухаммад Али Ибн Рашид,
Берет тебя дочерью и защитит.
И в пути и везде, где бы ты ни была.
Он тебя повезет и будет всегда,
Где ты исполняешь волю богов.
Он даст тебе имя, защиту и кров.

-И кто же он? -Спросила княжна.
Купец из Хив. А с ним сыновья.
Старший Халил тот, что рядом сидит.
А младший Усман- он в оконце гладит.
Он сына недужного сюда привозил,
Бог милостив! И его излечил.
Теперь должником себя он считает.
И вот порученье мое исполняет.

Был однажды набег на его караван,
Дочь и жена были с ним. Он шел через Ширван.
Тогда и похитили их у него.
С тех он не знает о них ничего.
Друзья и знакомцы все знают. Искал.
Но след их на севере где-то пропал.

Сели они за накрытый уж стол.
Гость говорил, что исполнит свой долг.
Ее он в Хивы с собою возьмет.
И будет любить, сколько живет.
И будет отцом ей, отныне на век.
И чтоб не посмел никакой человек
Обидеть такой прекрасный цветок.
Видит бог,
Что станет заботится и помогать,
Что знает, как сможет ее показать
Тому с кем должна она встретится там.
-И имя сейчас, моя дочь тебе дам.
Так будь же звездой ты дитя полуночной,
Не самой большой в этом мире. Но точно.
Самой прекрасной и самой желанной,
Верной, любимой и постоянной.
Вот имя такое тебе я и дам,
Мехи Мийан Асман.!
- Красиво нарек ее, друг мой старинный.
Ведамир обратился. - Чудесное имя.
- Да. Подтвердила княжна.
И поклонилась. Руку взяла.
К губам приложила, а после ко лбу.
-Отец, примите же верность мою.

День прошел в заботах, сборах.
Собрали княжне уже споро,
Драгоценные камни и украшенья,
Оружие разное для подношений
Шелка, парчу, меха да и злато,
Клали ей все чем были богаты.

Как вечер занялся, пошли почивать
Гостям и хозяевам рано вставать.

И лишь показался зорюшки свет.
Все встали, поели и вышли на брег.
Корабль стоит, готовый к походу.
Чрез разные реки к Хвалынскому морю.

Тут обнял Ведамир княжну,
И приложил уста к лбу.
-Благословенна будь богами
Земными всеми ты благами
Обласкана, княжна
Ты в ком жива
Кровь Вещего Олега
И Рюрика- стратега.
И пусть полночная чудо- звезда
Тебе путь озаряет всегда!.

Вышли в море. Покинули берег скалистый,
Скучно в шатре сидеть женщине. Исто
Стала она потешки творить
Кукол, зверьков мастерить.
И ладно они у нее получались,
Братья, отец княжне изумлялись.
Что же это за диво?! Лепно так все и красиво.
Халил потешку в руки взял,
Потом другую и сказал:
- Что же станешь ты делать, сестрица?
Эх, какая мастерица!
- Так ведь не дела ради, а потехи для.
Мастерить потешки затеяла я.
- Не был бы я сыном купца,
Коль не подумал, что прибыль твоя,
Может выйти великой весьма,
Если торг учинить для такого добра.
- Да, сын ты дело говоришь
Не гоже прятать в сундуках сие. Глядишь,
Что польза будет велика,
Тебе Михи Мийан Асман, и нам. Тогда
Придут красавицы гурьбой, товар глядеть
А тут такое! Не смогут утерпеть,
Чтобы потешку деткам не купить,
И снова будут приходить.
А чей товар купить? Значения уж нет,
Поверь, таких потешек не видел больше свет.

Улыбнулась с хитринкой княжна
-Да согласна, согласна уж я.

Долго иль коротко длился их путь,
Но время пришло и к Дербенту идут.
Вот бросили якорь, на берег спустились,
Потом в доме друга Али очутились.
Фархат принял их как бесценных гостей.
В дом поселил с семьею своей.

Вот другу Али тогда рассказал.
Что дочь свою, крошку повсюду искал.
И приключилось чудо благое.
Когда сына возил в земли он гоев
Там нашлись и дочь, и жена.
Жена умерла, и теперь вот одна,
Мехи Мийан Асман при нем.
-Теперь будем вместе. -А что же потом?
Спросил его друг. -Неба милость всегда велика,
Может полюбит кого и тогда,
Отдам ее замуж,.
-Да уж.-
Иншалла ! сказал Фархат,
Могуч Аллах, велик и свят!

В Дербенте пробыли седьмицу,
Пора бы в путь опять пуститься,
Закончены дела.
Всевышнему хвала!
Купили пряности, подарки
Товары разные для лавки,
Обмен свершили на меха
Княжна потешки продала.
И с утренним первым приливом
Поплыли в сторону Хивы.
Море спокойно прошли
В воды Кара-богаз-гола вошли.
А там и до Хивы рукою подать,
Где отныне княжна будет жить-поживать.

И вот предстали стены Хив,
Шумит базар, и муэдзин
К намазу призывает люд,
И здесь и там повсюду шлют,
К Всевышнему свои мольбы,
В пыли дороги тут ковры
Постелены. И все равны,
Пред Небом в час молитвы,
Порывом общим слиты.
К востоку ликом обратились,
Здесь правоверные мололись.
А муэдзин на минарете,
Все пел и пел. И песни эти
Для правоверных были зовом,
Чтоб сердцем обратиться к Богу.

И милостивы небеса! И Хивы-
Гордость и краса
Всего Хорезма процветают,
Торговлею себя питают.
Что только не везут из дальних стран,
Меха, красавиц и кальян
Курится в каждом закутке,
Ковры, посуда и везде,
Царит восточный бравый дух,
Шелка, парча, каменья тут,
Бесценная бумага, лампы,
Поют, играют музыканты,
Меняла важно восседает,
Монеты разные считает,
Разносит воду водонос,
Тут пахлава, изюм и воз,
Наполненный арбузом сладким,
Кругом щебечут словно пташки,
Красавиц в покрывалах стайки,
У ювелира возле лавки
Они шалуньи все хохочут,
Тут все чего душа захочет!

Взор Мехи Мийан Асман
Кругом блуждает тут и там,
В диковинку ей шум и гам
Восточного базара,
-Смотри, смотри- она сказала
Что за диковинный там зверь?
Такого я досель
Не видела в своих краях
И обезьянка на руках
Мальчишки в шапочке цветастой,
Трещит трещоткой- шум ужасный
Разносится. Она глядит...
-Какой здесь дух везде царит!
Чудно вокруг и все на диво,
Здесь так радушно и красиво!
Сменяет улицу другая,
Фонтан на площади- Там баня-
Али рукою показал. Она ж во все глаза
Гладит. Дишан-Кала осталась за спиной.
Они все едут — а вот Ичан-Кала перед тобой
Купец на стены помахал рукой,
Что показались средь узких улиц,
-Смотри как в ввысь взметнулись!
И эта цитадель,
Дитя мое, поверь
Крепка.
Ее поставил на века
Великий царь, еще тогда,
Когда пустыня не пришла. Земля
Была цветущей, молодой
Травы хватало, чтоб собой
Кормить и скот и разный люд,
Что в мире жил из века тут.

Через открытые ворота цитадели
Али повозки пролетели,
Остановились перед домом чудным,
На улицах Ичан-Калы безлюдно,
Загнал в дома полуденный всех зной
Халил сказал: - Перед тобой
Сестра,
Твой новый дом. Войди же будь добра.

Открылись перед ними врата.
Стихла уличная суета
Пред ними предстал внутренний двор.
Путники въехали. Опустился затвор.

Цветущий сад, столетние чинары,
Стоят как стражи величаво
Лоз виноградных гроздья тяжелы
Гранатов алые плоды,
Давно созревшие висят,
И дынный сладкий аромат.
Фонтан журчит прохладною водой,
И тихо. Нега и покой
Здесь в каждом дуновеньи ветра
Беленый дом, мощной двор и где-то,
Заливисто поет журан,
Чуть дальше пеликан
Сидит на берегу пруда.
-Красиво! Молвила княжна.

Слуги тихо стоят у стены,
В почтенно головы их склонены.
К ним обратился их господин
-Приветствую вас. Как жили одни?
Все ли наказы мои соблюли?
Что в лавке? К нукеру взор обратил,
-Все сделано, как говорил,
Мой господин. С возвращеньем.
И слава Всевышнему с выздоровленьем!
Тебя, Усман, молодой господин.
Видно старый колдун его излечил.
– Да. - Сказал Усман,
Я здоров! Слава Благим Небесам!
– Да. не подвел нас старый мой друг.
Нашел у него я дочь и жену.

- Это дочь моя- Мехи Мийан Асман,
Которую, нашел. И вам
Велю беречь, как свет очей
Старуха бросилась тут к ней.
– Дитя мое, ты взрослой стала
Конечно, ты не помнишь старой
Своей кормилицы Мирьям.
Я не поверила глазам,
Когда увидела тебя. Подумала,
Что ты жена
Халила или господин
Себе жену вновь взять решил.
Но сердце екнуло в груди.
Неужто, доченька, здесь ты?.
Звезда моих слепых очей.
Со мной. Входи же поскорей.
Тебя в покой я отведу
В хамам и накормлю
Голубка нежная моя!
Уж сколько выплакала я
Слез горьких в тот далекий день,
Когда узнала, что теперь
Моей малышки не видать
И твоя мать.
О, Господи, Отец Небесный
Какой сегодня день чудесный
Теперь же можно умирать.
- Мирьям- сказал Али — Опять ?
Ты собралась за грань?
Ну все, родная, перестань,
Услышал Бог твои мольбы
Теперь, старушка уж живи
Свою голубку береги.


Стала жить княжна в доме Али,
Взяла хозяйство в руки свои,
Прислугой споро управляла,
Лентяям спуску не давала,
Старательным же был почет,
Иль дар какой иль что еще.
С отцом бывала часто в лавке,
Разложены там на прилавке
Потешки хитрые ее,
Иной же раз скупали все.
Лишь успевала делать их,
Зверушек, куколок смешных.
Знакомства тут же заводила,
Иной раз по гостям ходила.

Али весьма был рад сему,
Товар и свой сбывать ему
Намного легче стало вдруг,
И дочь его была ему,
Отрадою на склоне лет,
И утешеньем прошлых бед.

Полгода прошло. Наступила весна.
Повсюду цветенье, земля зелена,
Однажды из бани княжна возвращалась,
С охраной и братом на лошади мчалась,
Тут видят у дома их что-то твориться,
Клинками пытается кто-то отбиться,
Один человек уже на земле,
Лежит. Видно умер уже.
Мальчонку ударили острым клинком,
Он падает. И рядом второй,
Тот, что только что отбивался.
Упал. И уже не поднялся.

Охранники бросились на негодяев,
Девушка времени зря не теряя,
Бросилась к мальчику, что на земле,
Лежит и глаза закатились уже.
Губы разбиты
Лицо кровью залито
Рана на внутренней части бедра
Одежда разорвана, да и спина
Кровью горячей вся залита.

Мерзавцы кинулись в рассыпную
За ними в погоню послали борзую
И стражники следом бегут,
Вот уже волокут
Головорезов троих,
Что убили двоих
И ранили мальчика тяжко
- Сейчас. Подожди. О, бедняжка!
Мехи Мийам Асман склонилась над ним,
-Ничего. Мы тебе не дадим,
Малыш умереть.
И стала смотреть.
Хлещет кровь из раны фонтаном
Она положила руки и рана
Постепенно исчезла. И нет,
Остался лишь розовый след.
- Несите его скорее домой
Она приказала. - В покой
Его положите быстрей гостевой.
Лишь только мальчика подняли
Гурьбой огромной прискакали
Вооруженных до зубов
Сельджукской армии бойцов.
И быстро спешился один,
К мальчишке бросился- О, господин!
Кто это совершил с тобой?
Мехи Мийан Асман махнув рукой
На связанных бандитов,
Что смотрят из-под лобия сердито.
- Этих троих лишь поймали,
Остальные же сбежали,
Когда мы подоспели.
И сделали все, что успели.
Бросился воин к негодяям,
Взял за шиворот одного угрожая
- Кто вы? Откуда? А, ну говорить!
Кто вам приказал вам ублюдки убить
Сына Дауда Чаглы,
К горлу подставил кинжал- Говори!
-О, господин,- взмолился негодяй
-Прошу тебя, не убивай,
-Все расскажу, что только знаю.
Упал он в ноги умоляя.
Его пнул воин - Уведите!
На дыбе рьяно допросите!
Мужчина подошел к княжне.
-Хвала прекрасной госпоже!
-Ханум, благодарю тебя
За то что ты сейчас спасла
Наследника сельджуков рода,
Он поклонился.- Даров много
Пришлют в ваш дом
Она сказала: - Давай потом
Сейчас несите в дом его
Он слаб и ни за что
Не дам его везти пока
Не станет здрав. Никак нельзя
Его тревожить.-Уносите
Сказала слугам- Не трясите!

Мехи Мийан Асман парнишку осмотрела,
Мазь наложила, и сидела
При нем не отходя,
Лекарство в рот ему влила.
В горячечном бреду,
Парень метался и ему,
Видать, приснился страшный сон,
Она шептала чтобы он,
Покой нашел и поправлялся,
Но тот в жару весь день метался.
Его лекарка обняла
И песни колдовской слова,
Лились из уст ее тихонько,
Он присмирел. Уснул. И только.
Чуть вздрагивал в тревожном сне.
Жар поутих. Прошел совсем.
Он мирно спал в доме купца.
А в Хивы ночь уже пришла.

Мехи Миан Асман сидела у постели,
В покое свечи яркие горели,
Сон к ней не шел, она и мастерила,
Волчонка серого из шерсти сотворила.
К волчонку рыжую лису,
И кошку белую. К утру
Устала и заснула сладко.
Зашел слуга взглянул украдкой
И вышел двери затворив.
Да госпожу не разбудив.

К полудню раненый открыл глаза,
К нему лекарка подошла.
-Привет. Я Мехи Мийан Асман.
А это младший брат Усман.
Как чувствуешь себя, скажи?
За дверью твой слуга Хаджи.
Не бойся. Охрану выслали тебе.
; Ну, вот еще! Я никогда, нигде
Не ведал страха.
-Усман, надень- ка мальчику рубаху
Чтоб было потеплей.
Вот. Арслан, возьми, попей.
Травный настой.
Тот выпил.- Теперь только покой
И крепкий сон тебе необходим.
Открылась дверь.- Мой господин!
Влетел слуга — Проснулся ты!
Хвала Всевышнему! - Хаджи!
Мальчишка улыбнулся добро.
; Отец приехал? - Нет сегодня
Под вечер в Хивах должен быть.
Мой господин! Чем услужить
Тебе бы мог твой раб Хаджи?
-Я спать хочу, ты тут сиди.

Проспал до вечера малец,
Как ночь настала и отец
К нему приехал. Посидел
С наследником и расспросил
Как было все. И получил
Ответы на свои вопросы.
Потом с Али сидел и спроса
Просил увидеть его дочь.
; Так спит она. Ведь уже ночь.
Устала девочка моя
Когда лечила малыша.

Остался гость высокий в доме.
В соседнем с сыном он покое
Уснул. На утро встретился с княжной.
Желая одарить казной.
Но та лишь тихо отказала
Потупив взор ему сказала:
- Благодарю, почтенный вас,
Но не приму даров сейчас
И впредь подарков не несите,
Не гневайтесь. Меня простите.
Ведь всякий должен помогать
Другому. Вам ли, то не знать.
Пусть сын ваш здесь лежит дня два.
Он слаб еще и сил едва,
Ему хватает лишь на сон.
Он повернулся и ушел.

Два дня сидела княжна рядом,
Читала сказки и отрадно
Парнишке было рядом с ней
-Ты знаешь, никогда досель
Никто мне сказки не читал
Ладошку он свою разжал
Из черной шерсти в ней конек,
- И вот такого вот
Никто не делал мне конька.
Как жаль что завтра уж пора
Мне возвращаться вновь к отцу.
Позволь к тебе еще приду?!
- Конечно, приходи всегда
Когда захочешь. Рада я
Тебе и родичи мои
Теперь, Арслан, давай уж спи.
С рассветом заберут тебя.
Поцеловала в лоб. Ушла.


Утром прощались.- Я буду скучать,
Мне будет теперь не хватать,
Твоих нежных песен, и сказок душевных,
Твоих добрых рук, и глаз сокровенных.
О, если б с собой тебя мне забрать,
Всевышний не дал мать мне узнать.
А ты стала зело родная.
Как мать. Которой не знаю.
Прижался Арслан крепко к княжне,
-Ах, если б Господь сына дал мне,
То всею душой желала бы я
Чтобы он был похож на тебя.
Возвращайся, сынок, и себя береги
Тебя буду я ждать, молитвы мои,
Пусть будут защитой тебе от беды,
Пусть падают ниц пред тобою враги,
Не коснется тебя булатный кинжал,
Ни камень, ни огненный жар,
И зелье отравное не приносит вреда,
Защитой пусть станет святая вода.
Сказок много тебе еще расскажу,
Дай напоследок тебя обниму.
Нежно к сердцу прижала Арслана,
-Ну ступай. За тобою охрана
Пришла и тебя ожидает.
Кончилась ночь и светает.

День за днем, осень ушла.
Наступила в Хивах зима.
Дождь частым гостем в городе стал,
Каждый дело свое исполнял.

Вот однажды, в лавке сидела княжна,
Али отлучился. Осталась одна.
Помощник Сидек был на заднем дворе,
Двери открылись и встал перед ней
Статный мужчина, высокий, красивый,
Богато одет, с оружием дивным.
Душевной улыбкой ему улыбнулась
А сердце как птица в груди встрепенулось.
-Доброго дня дорогой тебе гость,
Чем быть полезна могу тебе- вот
Присядь, выпей чаю, товар посмотри.
А гость лишь на женщину прямо гладит
Не сводит он взора, глаз зорких лукавых
Присел. Взял из рук ее он пиалу.

-Скажи, прекраснейший цветок,
Как же тебя отец нарек?
Какое имя тебе дал?
Когда впервые увидал.
- Мехи Мийан Асман.
Она сказала. По щекам,
Румянец легкий занялся.
-Как имя твоего отца?-
Муххамад Али Ибн Рашид,
Дела свои он здесь вершит,
Сейчас куда-то отлучился
Вернется вскоре, доложился.

-Весьма твое имя схоже с тобой,
Ты также сияешь, цветок дорогой.
Звезда полуночная- путь в небеса!
О как ты прекрасна! Какие глаза!
- Смущаешь ты гость меня речью своей,
-Не нужно смущаться, прими же скорей
Дар от Арслана и весть от него.
Гость сверток достал и дал ей письмо.
- О, Господи! Как он? И где же сейчас?
Здоров ли? - Письмо развернула смеясь.
Читает заветные строки ребенка.
Прочла и прижала к груди листик тонкий.
Потом поглядела на сверток лежащий
Развернула. Там плат шерсти тончайшей.
Причудливой росписью гуни расписан,
Кистями шелковыми густо унизан.
-Примерь, от племянника дар на себя,
Гость подсказал. Завернулась она.
В тонкий и нежный, но теплый платок.
- Благодарю тебя, наш добрый гость,
За то, что ты дар и весть мне принес.
Успею ль написать ответ?
И если дел на вечер нет,
Прошу в наш дом прибыть на ужин,
Отец мой радостен тем будет.
-Добро, Михи Мийан Асман
Приду на ужин в дом я к вам.

Покинул лавку гость. Ушел.
«Я ж не спросила как пришел
Как его имя? Как зовут?»
Тут спохватилась она вдруг.
И улыбнулась нежной светлой
Улыбкой «что же это?
Так сердце прыгает в груди
И петь и танцевать идти
Желанье наполняет тело,
Поет душа. Ну что за дело?
Мне до посланца малыша.
Как статен он, да и глаза
Его каким сияли светом.
Вздохнула. Села. И при этом.
Плат теребит, что на плечах.
Искрится озорство в очах.

Вошел Али. - Дочь, что с тобой?
Ты словно светишься собой.
Что так тебя развеселило?
-Отец! Письмо прибыло
Арслан прислал. И в дар сей плат.
; Что пишет? Где теперь? И как?
-Войной хотят идти на Русь.
Уж не исполнить, я боюсь
Завет волхва. Что делать мне?
Чего сижу я при тебе?
Так хорошо с тобой, отец,
Но делать должно наконец,
То для чего покинув Русь,
Я здесь. Договорюсь
С гонцом поехать в стан сельджуков,
Мне познакомиться ведь нужно
С Тогрул бы беком наконец.
-А что гонец? - Али спросил ее потом
; Придет на ужин в наш он дом.
Он так красив, так статен, величав,
Речами добр, широк в плечах,
Глаза его как пасмурное небо
То серые, то голубые следом
; Да ты влюбилась, девочка моя!
; Ну что ты? Нет! …Задумалась-. И все же да...
Я даже имя не спросила,
Когда с гонцом тем говорила.
; Ступай домой, распорядись,
Чтоб ужин добрый собрались,
Готовить. Гостя будем ждать.
А следом будем разрешать,
Задачу тяжкую твою.
; Отец! Отец уже бегу!
Она его приобняла.
«Неужто вновь терять дитя,
Придется мне склоне лет.
Ведь прикипел душой я к ней,
Родная стала мне она»,
Купец посетовал тогда.

Лишь вечер лег на Хивы,
Пришел к ним гость на ужин милый.
Купец увидел и опешил:
О, Господин! Поверь был грешен.
Не знал, что будешь ты в гостях,
Ведь не сказала дочь моя,
Что сам великий Тогрул -бек,
К ней в лавку заходил в обед.
Ведь, кабы знал, что будешь ты,
-Ну что ж в дверях держу- Входи!
Великий бек, в мой скромный дом.
Вкусим же пищу за столом.
; Зовите слуги дочь мою!
Пусть гостя встретит. Пусть ему
Несет щербет, кумыс, вино!
И угощает за столом.

Она вошла. Ей уж сказали,
Что Тогрул- бека принимали.
-О, Господин, меня простите,
И зла на сердце не держите,
Что не почтенна я была,
Что не спросила вас с утра,
Кто вы, какое имя ваше
Прошу, примите эту чашу
С дороги сладкого вина,
Присядьте же к столу. Она
Пред гостем ставила пиалы,
Где яства разные лежали.

За трапезой беседа шла,
Купец увидел, что княжна,
Весьма приятна гостю их,
-Не сводит глаз с нее своих
-Письмо прошу вас передать,
Племяннику, да и сказать,
Пусть бережет себя всегда,
Что жду ответного письма.
; Сейчас войны пока, что нет,
Поедемте со мной. Ответ
Арслану отдадите сами,
Побудете, немного с нами
Потом вернетесь в дом родной,
С охраной верной и большой.

Михи Мийан Асман взглянула на Али,
Тот ей кивнул. Мол что ж, иди.
-Великий бек, согласна я.
Поеду с вами и тогда,
Сама увижу там Арслана.
Когда готовой быть должна я ?
-Наутро выезжаем в путь.
Кибитку я прислать могу
-Нет. Везут пусть скарб мой заводные,
А я поеду на кобыле,
Что мне недавно подарили,
Нет лучше в мире,
Чем быстро ехать по степи!
Когда несешься. Впереди-
Бескрайней степи ширь да гладь,
Можно окрест все увидать,
Впитать полыни горький дух,
Свободу грудью всей вдохнуть!

На том решили и расстаться
Михи Мийан Асман собраться
Ушла в покой свой, отдохнуть,
Арслану выбрать дар. И в путь!

Али остался с Тогрул- беком,
Им наргиле несли с шербетом,
И обратился гость степенно-
-Благословить прошу смиренно
Взять в жены твою дочь, Али
Я холост. Три моих жены
Пожаром были сожжены,
Погибли сыновья мои
И дочери все три
Уж много лет тому назад,
С тех пор остался не женат,
Война, усобицы, дороги...
Дев, женщин видел разных много,
Но среди них я не нашел,
Той , с кем бы дальше я пошел.
Приятна дочь твоя, красива,
Умна, добра, да и смешлива,
И если ты согласен будешь,
То выкуп за нее получишь,
Богатый, словно за царевну,
Любую же назначь ты цену!

Али вздохнул. Взглянул на гостя,
-Возможно. Если ты придешься
По сердцу дочери моей
Бери ее женой своей.
Коль согласится дочь моя,
Сама ответит за себя.
Ну, а пока не торопись,
Ты к ней получше приглядись,
И ей дай время присмотреться,
Послушать плоть и волю сердце.
-Добро. Вернусь к утру,
И дочь твою с собой возьму.
Вот будет рад племянник мой,
Когда прибудет враз со мной,
Та, что спасла его от смерти,
Он вечно говорит, поверь мне,
Лишь только про нее всегда,
Так стала парню дорога.

Тогрул-бек вернулся на рассвете,
Когда муллы на минаретах
Закончили к молитве звать
Когда базар стал собирать
Своих гостей, завсегдатаев,
Когда поднялось из-за края
Светило- солнце и взошло,
И озарило златом все .

Михи Миан Асман готовая в дорогу,
Вышла во двор. И там не долго
Прощалась с домочадцами душевно
Им говорила ласково, напевно,
Чтобы они не горевали,
Ее обратно скоро ждали.

Вот и отправился отряд,
Покинул Хивы дружно в ряд.
До вечера они скакали,
Да на привалы не вставали.
И в лагерь к ночи добрались.
Арслан их встретил. И велись
Душевные меж ними разговоры.
До самого утра. И споры
И радость, и веселье, смех.
Михи Мийан Асман затмила всех
Своим умом и размышленьем,
Своею мудростью и пеньем.

На вечер же другого дня
Приглашена она была
В шатер совета Тогрул-бека,
Просили у нее совета
Что знает женщина про Киев.
И земли там какие?
Богата ль русская земля?
И где пасти стада?
Которых у сельжуков тьма.
И есть ли смысл идти на Русь.
Она ж ответила- Возьмусь
Я рассказать вам о Руси
Там реки быстрые, как псы,
Леса до неба достают,
Средь них там колдуны живут,
Степи богаты ковылем.
Жирна земля. Но далеко.
Пока дойдем туда.
Погибнут тучные стада.
Что вырастил народ сельджуков.
Да и верблюдов
Там не ростят. Народ богат.
Но колдуны.
Там рыщут словно псы.
Народ не добрый там живет.
Леса- погибель. Вот.
Князь Ярослав уж занял Киев.
Европа с ним мир заключила,
В лесах Руси большая сила,
И как начнут полки сбирать,
Погибнет вся сельджуков рать.
Восток богат, ленив и сыт.
Какой же смысл
Идти в далекие края,
Когда вокруг своя земля,
Нужно форсировать Амударью
И там искать судьбу .
Взять Хорасан под власть свою.
А дальше в Нищапур пойдут
Войска несметные сельжудков
Всю Азию возьмут под руку.
Не будет легким этот путь,
Но тот, кто смел-то не свернуть
Его с великого пути!
; О, госпожа. Ты уж прости.
Но Русью нас не напугать,
Хотим мы Киев. Земли его взять.
К ней обратился войн грозный.
Встала княжна.- Простите, уже поздно.
Пора идти мне на покой.
Держали вы совет со мной.
Я все сказала, что могла.
И большего не знаю я.
Все тот же войн закричал:
; А кто сказал,
Что слушать женщину нам нужно
Кто знает, у кого на службе
Чей интерес блюдет вещая,
Такие речи возглашая!
Дауд Чаглы здесь подкочил.
; Ее сюда я пригласил
Она дочь знатного купца,
А ты не смей даже словца
Ей в оскорбление сказать.
Иначе место указать
Тебе на дыбе я велю!
Михи Мийан Асман прошу,
Прости ты глупого мужлана,
Коль ты решишь отдам я
Приказ его казнить сейчас.
; Нет. Не хотела про меж вас
Я ссор и дурно поступила,
Что так фривольно говорила.
; Ах, полно не держу я зла.
Был спрошен вами мой совет.
Другого просто больше нет.
Позвольте мне теперь уйти,
В шатре своем ночь провести.
И витязи все поднимались,
Поклоном с женщиной прощались.
Княжна покинула собранье
В шатер вошла и в ожиданье
Бросила пряслице на пол.
Тут дым белесый вдруг пошел
“ Откроется пусть далекий проход,
Явись, Ведамир! Княжна тебя ждет!
Ветры буйны поднимитесь,
Все пространства распахнитесь,
Появись- ка Ведамир,
Будь хоть мертв ты или жив!»
И тут же Ведамир явился
К ней с улыбкой обратился:
; Ну что? Посеяла зерно?
- Отец, ведь все не так пошло
Скандалить начал один войн,
Советом бабы не доволен.
; Ты правильно все сотворила,
Теперь ты словом, лаской милой,
Веди Тогрула на восток.
Он скоро свататься придет.
; Мне люб он, волхв. -Ну так люби
Нет ведь преграды на пути.
Что беспокоит тебя, дочь?
; Да то, что пользую его!
Предслава залилась слезами.
; Ох, бабы нету слада с вами!
Разве ты вред ему творишь?
Или обман какой чинишь?
Что ж ты плохого сотворила?
Ну отвечай! Переменила
Ты направленье его войск
Теперь он лишь почет найдет,
И сохранит стада свои
Не сгинет на святой Руси!
Поверь, здесь славен будет он,
Восток поставит под мечом
Восславит род Сельджуков,
Его же праправнуки и внуки
Будут державой этой править,
И ты сейчас смогла направить
Его войска прочь от Руси.
Все, девочка, прости.
Я ухожу. Истек мой срок.
Исполнил свой священный рок.
Теперь к Всевышнему дорога,
И место мне у трона Бога.
Последнее тебе скажу,
Будь аккуратна. Я гляжу,
Тот войн, что в спор с тобой вступил,
Обиду злую затаил.
Держись с ним на чеку всегда,
Иначе всякая беда
От него может приключиться,
Еще он та, поверь, лисица.
Прощай, голубушка моя.
Устал. Зато дождался я
Заветной цели исполненья.
И дела жизни завершенья.
Проход закрылся. Волхв исчез.
И дым ушел белесый весь.

На утро к ней пришел Арслан.
Сказал, что кличь по войску дан.
Чрез круг луны
Идут к Махмуду Газневи.
-Возьмем весь Хоресан себе.
И славу соберем везде!
Мальчишка резво подскочил,
Ее в объятья заключил.

Стало войско готовиться в поход,
Кузня под небом и день и ночь кует.
Припасы женщины вялят и сушат
Солят, коптят огромные туши,
Коренья, плоды и травы с собой,
Чтоб войско кормить и в стужу и в зной.

Вот уж седмица
Прошла. Пора проститься,
Домой вернуться в Хивы надлежит.
А сердце ее грусть грусть томит.

Пришел к ней вечером восьмого дня
Тогрул-бек. -Выслушай меня.
И ничего не говори,
Прошу останься и в мой дом войди,
Единственной моей женой,
Я не возьму уже другой.
Люба ты мне Михи Мийан Асман,
Что хочешь я к твоим ногам
Сложу, любимая моя.
; Мне ничего не надо. Согласна я.
Он ее обнял, к устам припал.
Ушел. И людям приказал,
Готовить свадьбы пир большой.
Пусть веселиться пред войной,
На свадьбе каждый — стар и млад.
И каждый свадьбе был их рад.
Имам обряд Никах свершил,
И молодых благословил.

Веселье длилось восемь дней.
Люд нес дары для госпожи своей.
Кто златом вышитый кафтан,
Кто весь в каменьях ятаган,
Кто шкуру пардуса принес,
Кто сладостей большой поднос.

Вот час настал. Пора в поход,
Тогрул войска свои ведет
По берегу Амударьи,
Налажены уже мосты,
И перевозят скарб и скот,
И каждый лучшей жизни ждет.

Переправа длилась десять дней,
Тогрул-бек с армией своей
Занял просторы Хорасана,
Отправил он гонцов к султану,
Что мол будет пасти здесь скот,
Зато границы сбережет,
Налоги, подати платить
И на земле султана жить.

Прогневался тогда султан,
Войска направил в Хорасан,
Но Тогрул-бек-он был хитрец,
Ловушку выстроил и здесь
Войска султана полегли.
Султан был вынужден идти,
С сельджуками на договор,
Хоть тоже был весьма хитер,
Но отдал земли, что просили,
Те Дихистан еще включили,
Султану в мирный договор.
Потом же Тогрул-бек пошел
На Нишапур- султаном стал.
Пол мира для себя забрал.

Война с Масудом длилась долго.
И много полегло народу.
Были лишенья, голод, недород.
Но Тогрул-бек вел свой народ
К победе с Газневидами в войне.
И на пути с Серахса в Мерв
У крепости Денданакан
Победный бой Масуду дан.

Что же княжна?
Она всегда
Была при муже
И в зной и в стужу
Через три года после свадьбы,
Когда, казалось уж не ждали.
Дочь Тогрул-беку родила.
В шатре его с тоской ждала.
И он влетел в жены шатер.
Над нею руки распростер:

-О, светлая любовь моя,
Как безгранично счастлив я,
За то что дочь мне родила,
Ты посмотри, ну как мила!
Она похожа на тебя,
Такие, как твои глаза,
И улыбается как ты,
А ручки! Только посмотри!
Реснички длинные завиты,
И как нежны ее ланиты,
Как пери дочь наша прекрасна!
Так от чего же ты несчастна?
Чело печалью омрачилось.
Скажи, родная. Что случилось?
-Родить хотела тебе сына,
Что б был как ты великим, сильным,
Таким же мудрым и отважным,
Как ты, мой лев! Ведь очень важно
Чтоб сын был! И такой как ты,
; О, милая! Ну не грусти.
На дочку нашу посмотри!
А сын... Что сын? Как Бог решил,
И это чудо подарил.
Я имя ей Ахсана дам,
Аллаху, я хвалу воздам,
За то, что он сберег тебя,
Для дочери и для меня!
Никто совсем уже не чаял,
Что сможешь выжить ты, родная.
Как страшно мне тебя терять,
Ты жизнь моя! Тебя отдать,
Я смерти ни за что не мог
О слава, что Всевышний Бог
Отвел беду и смерть отвел,
Иначе я б с ума сошел.

Обнял любимую правитель.
-Ведь жизни ты моей обитель,
Могу я смело в бой идти,
Мне страх неведом на пути!
Я все могу преодолеть,
Все вытерпеть и умереть
Бесстрашно смерти глядя в очи,
Лишь за тебя мне страшно очень.
Теперь вот и за дочь страшусь,
Ахсана, доченька молюсь
Чтоб счастье Бог тебе послал,
И вечно ангел охранял,
Тебя, родная моя кровь,
Как же я счастлив и готов
Весь мир вам в ноги положить,
Любимая, как расскажи
Ты чувствуешь себя теперь?
-Прекрасно, милый. Ну поверь!
Все хорошо. Я отдохнула.
Ты рядом. -И она вздохнула.
Мы выбрались из переделки,
Все хорошо. Врагов проделки,
Пресек любимый муж, ты мой
И я по-прежнему с тобой.
И дочь красавица у нас.
И раз ты счастлив, в самый раз,
Судьбу и бога славить нам
Она уснула. Тут Арслан
Вошел в покой и рядом сел.
На дочку дяди поглядел.
; О, Бог! Какая красота!
Как же сестра моя мила!
Благослови ее Аллах!
И на земле и в небесах
Пускай поют ей херувимы,
Благословляю тебя милый,
Цветок наш нежный долгожданный,
Сестру поцеловал. Назвали?
; Ахсана. -Тогрул-бек промолвил.
Открылась дверь. Вошел в покои.
Чаглы Дауд и улыбнулся,
Лба брата дочери коснулся.
-Благослови тебя Аллах,
Племянница!. -И на губах
Улыбка дяди заиграла.
-Нас твоя мама напугала
Все слава Богу позади,
Расти теперь, дитя, расти!
А ты же, брат родной прими.
Благословения мои.

Они ушли. Отец же ночью
Счастливый бесконечно. Очень!
С дочуркой на руках сидел.
И на нее всю ночь глядел.

Шли годы. Тогрул воевал,
Жену и дочь в походы брал,
Но вот однажды, дочь занемогла,
Осталась в Хорасане с ней жена.
А муж волновался, ей письма писал.
В них свою милую он прославлял:

-Звезда моя полуночная,
Будь там вдали осторожная.
И помни- единственной волей моей.
Тебя заклинаю -берегись и не смей
Печалиться, плакать, грустить. Только жди!
Когда совершу я победы свои.
Весь мир положу к твоим я ногам.
Ведь сердце мое, давно уже там.
Моя полуночная чудо-звезда.,
О том, что люблю я только тебя,
Ты помни и ночью и солнечным днем,
Хоть в веке железном, увы, мы живем.
Но пусть же Аллах тебя свято хранит,
От боли, невзгод и завистников злых.
Я вскоре вернусь и буду с тобой,
Цветок полуночный, единственный мой!
Ты дочку целуй нежно нашу, родная.
И береги. Я тебя заклинаю!

Тогрул-бек воевал.
Победы повсюду стяжал.
Захватил Багдад.
Народ его сказочно рад.
Халифом был дан ему титул султана,
Дочь подросла, красавицей стала.
Выдал Ахсану за лучшего война,
За дочки судьбу остался спокойным.
Востока и Запада царем Тогрул стал.
Пол-мира под знамя сельджуков собрал.
И слава о нем по всей земле шла.
Жена рядом с ним повсюду была.

Его полуночная чудо-звезда,
Была его счастьем. Любовью была!.

Жил-был славный купец богатый
Соболя имел, меха и злато.
Караваны полные товаров,
Утвари, пеньки и самоваров,
За моря далекие водил,
Во богатом тереме он жил.

И три дочери во славу Бога-
Даровали ему Лада со Сварогом.

Были это три прекрасных дочки,
Как цветы росли во теремочке.
Три нежнейших лилии, тюльпана.
Чудных. Безо всякого изъяна.
И волненьем за своих прекрасных чад,
Батюшка тревогой был объят.

Потому в их тереме высоком.
За воротами резными, за порогом,
Жили мамки, няньки, веселушки,
Разные девицы и подружки.
Чтоб купецким дочкам было лепно,-
Веселили, охраняя неприметно.

Жили в терему три старицы, ведуньи,
Марыны служительки -колдуньи.
Те служительки, то бабы не простые,
Речи их мудренные такие.
Не смотря, что ликом, все стары
Были их движения быстры,
Да остры умом и всяко знают,
На разные вопросы отвечают,
И в отварах знали они толк,
Где настой попить, где говорок,
Что на шепот сходит непременно,
И любая хворь сойдет мгновенно.

Старицы примерно дев растили,
Разные премудрости вложили.
Девы шили, пели, танцевали,
Языки чужие познавали.
Обычаи родной своей Земли
Знали. И обряд вести могли.
В товарах девы знали толк,
И в хозяйстве понимали все.
Родных Богов усердно чтили,
Славы и Требы возносили.

Строго стерегли прекрасных дев,
Чтоб никто обидеть их не смел.
Не было во граде дев прекрасней,
Ни среди бояр, ни среди князей.
Дочери росли и расцвели,
Старших двух уж Лельники прошли,
Замуж подходил им срок идти.

Сундуки наполнены приданным,
Щедрою рукой отцовской данным.
Родовитых женихов орда,
Навещала дом их иногда.

И вот в Новгород весна пришла!
С Волги лед сошел и ночь на спад пошла.
Вызвал дочерей купец к себе.
Утром ранним, когда солнце в синеве
Неба вешнего в зените встало.
И такую речь сказал им:

«Дочери мои родные -радость глазу,
Вот опять по княжьему приказу,
Помолясь усердно Богу,
Собираюсь в новую дорогу.
Повезу товары дорогие
В страны дальние, далекие — чужие.
Поведу я там богатый торг,
С прибылью вернусь в родной чертог.

Дочери, потупив низко взгляд,
Отвечают: «Ты вернись скорей назад,
Батюшка, любезный наш родитель,
В радости наперсник, в печали утешитель!
Без тебя пуст терем наш огромный,
Когда смех твой не звучит в хоромах,
Когда нет отеческой руки,
Чтобы слово молвить и прижать к груди!

Улыбнулся Святогор в печали.
Так того купца все величали.
Молвил дочкам он тогда наказ.
Строгий свой родительский приказ.
«Дочери мои родные,
Отеческому сердцу дорогие.
Будьте вы теперь хозяйками в дому,
И внимательно глядите, что, к чему,
Чтобы в лавках был порядок дан,
Будет торг вести, мой друг Иван.
А как ворочусь я из дороги,
В помощь мне Родные Боги!
Свадебки начнем играть,
Замуж вас пора отдать.
Заждались ведь женихи невест своих,
В теремах хозяек молодых.

А как передам вас женихам,
То наверное, женюсь и сам.
Хватит быть мне вдовым год за годом,
Боги ждут продленья рода!

Ты Велеслава — дочь старшая,
В дом пойдешь женой Будая.
Во семье он сын один.
Да, к тому ж боярский сын.
Нравом крут, но справедлив.
Да еще как Лель красив,
Ратным подвигом отмечен,
К князю близок и привечен.
Будешь ты ему женой
И с боярскою семьей
Породнимся на всегда,
Выгода в том велика!

Дочушка моя Любава,
Ты пойдешь за Станислава,
Он из Тысяцких бояр
И имеет разный дар.
В мире с людом он живет,
Сердцем добрый и не пьет,
Будет славный муж тебе,
И в делах подспорье мне.

Ты ж, Обавушка, дитя,
Для семьи еще мала
Ты меня здесь поджидай ,
И науки познавай,
Что тебе дает волхва,
Мары верная слуга.
В храм ходи всегда исправно,
Чтоб ученье её славно,
В прок тебе и роду шло,
Слово вот тебе мое.

Девушки головушки склонили,
И в свои покои поспешили.

Дочь старшая Велеслава,
Выбору воздавши славу,
К Лели капищу бежит.
Леле — Матушке гласит:
«Ляля нежная моя,
Я благодарю тебя!
Славу тебе возношу,
Каравай принять прошу!
Ибо, люб мне молодец Будай,
Словно солнца свет и щебет птичьих стай.
Благодарность мою ты прими,
И меня благослови!»

Средняя дочь купца,
К Мары капищу пошла
Маре требу понесла.
«Мара-Матушка, родная,
Я к тебе сейчас взываю,
Рода нашего краса,
Ты Богиня Велика!
Буду я хорошею женою,
Людом править мужнею рукою.
Мой жених приятен мне и люб,
Нравом тих и как медведь не груб,
Буду с ним я в счастье жить,
И родной земле служить!
Поклонилась идолу Любава
И улыбка ярче засияла.
Засияли очи светом нежным,
Заиграл румянец на ланитах свежих.

Дочка младшая купца
К своей нянечке пришла
«Нянечка, родная ты старица,
Ты глади идут в замуж сестрицы,
Пламенеют их любовию сердца!
Воля сердца поручь с волею отца.
Женихов им справных отыскали.
Мне ж, мала еще сказали.
Батюшка собрался в путь- дорогу,
Всякую задавши мне тревогу.»

Улыбнулась ей старица,
«Что ты, милая девица,
Вот пройдет недолгий срок,
И придет твой женишок,
Будет красен он люб,
Лучший тебе будет муж.
И из княжеских кровей,
Будет он всего скорей.

А пока ступай, родная,
Батюшку я собираю,
Нужно ему травы положить,
Да настои всякие разлить,
Заговорить много оберегов,
Чтоб всегда спасался от набегов,
Оберег от стрелушки разящей,
От секиры, от змеи шипящей,
От волны, что баламутит море,
От морока, чтоб не встал во взоре.
Дабы взгляд лихой его не портил,
Дабы черный дух от света не своротил.
Одолень-травы ему немножко,
Чтоб светла была его дорожка.
С легким сердцем пусть покинет нас.
И вернулся к нам в урочный час.»

Вот минула седмица.
Во ярь вошла Весна-Царица.
Последний снег сошел в лесу,
Листы на деревах в саду.
Раскрыли солнышку объятья,
И столько в этом мира, счастья!
Все празднует приход весны!
Всевышнего на все лады,
Природа славит, величает.
И жизнью все благоухает!

День отъезда пришел.
В храм Велеса купец пошел.
Смиренно у идола подножья встал,
Пред Велесом склонился и сказал:

«Ты, Велес-Дедушко благослови!
Мошною крупною вознагради,
Пусть корабли с моим товаром,
Приносят прибыль мне и государю.
И мудростью твоей пусть буду полон.
Благословение твое прошу с поклоном.
Ну, а пока прими хлебы и сурью.
И отведи о, Велес бурю.»
И Святогор пустил хлеба по Волге.
Чтоб светлою была дорога.

И нянька Обавы была у реки,
К небу воздев руки свои
Заговор древний старуха глаголит
Слова для богов, мудрая, молвит:

«Ты ветер Стрибоже, сын Сварожий,
К путникам будь пригожий,
Ураганы и вихри уйми,
Святогору путь светлый неси,
Ветер им в паруса,
Связей пусть будет коса.
Ярило всегда будь подмогой,
В дальней, но светлой дороге.
Пусть разные страны купец посетит,
И в город родной путь им легкий лежит».

Вот опустили на воду челны,
Что всякими товарами полны.
С родней простились
И в путь купцы пустились.

Дочери усердно, исполняли,
Отцов указ и волю без печали.
Дни сменялись, за днями вдогонку.
Время шло за временем вслед.
Лето пришло на родную сторонку.
Год пролетел и его уже нет.

Прибыл купец, с далекого торга.
Товары продал и другие привез.
Вернулся он в Новгород- его не было долго.
А дома его ждет вестей целый воз.

Дочки, наказы усердно блюли.
В лавках же торг исправно вели.

После отцова возвращенья,
Волхвов дождавшись разрешенья.
Чрез две седмицы.
Сваты пришли ко старшеньким сестрицам.
Все чинно обыграли,
Побили по рукам.
И свадебки сыграли.
На славу всем Богам!

Разъехались сёстры потом.
Обава осталась с отцом.
Дни потянулись в заботах обычных.
Ученье, работа все было отлично.
И вот в один день на верней заре,
К ним гостья пришла. И с ней
Купец свою дочь познакомил.
И слово для дочери молвил:
«Вот, дочь моя Милава
С ней под венец я встану».

Была то вдовица лет о тридцати,
Прекрасная ликом, манеры гладки.
Хозяйкою в дом молодица вошла,
И двух чудо-сыночков с собой привела.
Ребята те были нравом приветны,
Умом широки и сердцем ответны,
Одному лет двенадцать,
Хоть он и старше мог показаться.
Другой же от роду лет десяти.
Умели ребята себя поднести!

Жизнь веселее в доме пошла.
Женою хорошей Милава была,
Святогор от счастья сиял,
Моложе как- будто годами он стал.

Глядя на радость отца своего,
С мачехой дочь подружилась легко.
С мальчишками тоже сдружилась,
Оба пасынка в деле сгодились,
Пристроили в лавках их помогать,
Да мудрость торговой науки познать.

Шло время в заботах, делах и трудах,
Сменяли друг друга недели, года.

Обава выросла. Ее краса сияла.
Всех дев собою затмевала.
Завидевший ее был очарован,
Красой иль голосом Обавы околдован.

Ученье в храме подошло к концу.
Волшба любая была ей по плечу.
Науки вещие легко ей удались,
И во едино в ней слились.
Знания древние, мудрость веков.
Наука волшебных и действенных слов.
Хворь любую могла излечить,
Бурю и снег, ураган, прекратить.
Душу людскую настроить на лад.
И каждый, кто видел был девушке рад.

Вот так и текла жизнь мирно и гладко,
Все было прекрасно. Все было в порядке.
Однажды осенней порой,
Когда дерева заиграли листвой золотой
Из Киева прибыл Святослав- Светлый князь,
Из похода заехал, на Русь воротясь.

Расставили бочки, по граду с медами,
Со снедью разбили шатры.
Князя встречали, речами-хвалами.
До ночи водили пиры.
Народ новгородский весь ликовал,
С победою Сокола-князя встречал.

Однажды из лавки вернулся купец.
А с ним другие мужи.
Столы накрывали: юшка , холодец,
Хозяев глядели склады.
Сукно для лодей пришли гости купить,
А с ними и молодец князь.
Увидел Обаву, что гостей угостить,
Выйдя с чашей она собралась.

Очи ясные встретились, полыхнула искра
И любовью зажглись молодые сердца,
Застучали в едином порыве,
Сам Господь соединил их!

Князь, Обаву увидел,
Был любовью сражен,
В жизни, словно не видел,
Других дев и жен.
Не встречал он прекрасней,
Ни средь бояр, ни среди князей.
Таких чудесных он очей,
Таких красивых губ, бровей.
Никто таким волшебным взглядом,
Не проникал в него досель,
Была в нем верность и отвага.
И бездна мира была в ней!
Пред ним сейчас стояла дева.
Что можно средь Богов встречать
Вошла она легко и смело
Чтобы ковш с медом ему дать.
Стояла ярко, мило рдея,
Краса, не можно глаз отвесть.
А он подумал: «Вот тебе я,
Отдам весь мир, что в свете есть!.
Теперь я понял, для чего.
Отец и дед так славно бились,
Их жен прекрасное чело,
И очи их весь мир затмили.»

Мужей затихли разговоры,
Слуга не смел шагов ступать.
А молодые нежным взором,
Очей не можно оторвать.
Стояли. Ковш в руках двоих
И мир весь был только для них.

Что отвлекло от чар никто не знал.
Но понял он кого искал.
Ради чего его победы.
О, сколько князь земель объехал!
Но не видал нигде такой,
Как эта девушка. Своей красой
Затмила всех она пред ним,
И взглядом пламенным своим,
Его Обава в плен взяла,
Да и попала в плен сама.

Святослав осмотр вел земель
Угодья раздавать велел
Рядом с межами ратникам бывалым
Чтоб те несли дозор и создавали
Крепости охранные и башни,
Дабы врагу бы стало страшно
Идти войной по русским городам,
Весям и селам, зреющим полям.

Часто ездил он с Обавой,
По реке и на заставы,
Говорил князь с нею обо всем,
О народе, боге и о том,
Как наладить управление с державе,
Как народом справедливо править,
О строительстве дорог,
Чтобы каждый, безопасно мог
Ехать в разные концы,
Чтобы княжии гонцы
Вести быстро развозили
Чтоб товар купцы возили,
В дальние града и веси,
Чтоб дружины быстро вместе
Собираться бы смогли
Коли враг придет. И шли
Споро дать ему отпор.
Вел с Обавой разговор
О развитии державы,
Мудро дева отвечала
Про Рим древний знала много.
Как там жили, как дороги
Строили во все концы,
Как в дома к себе вели
Воду в Риме и Помпее
Нечистоты те умели
Отводить из городов
Князь же скоро был готов,
Взять Обаву в дом женой.
Знал, что в мире ни одной
Девы лучше больше нет.
Что на ней сошелся свет!
В этих радужных беседах
Знал, что будет лучшею победой.
В дом ввести ее женой,
И княгиней молодой.

Вот время прошло. Князь дела завершил.
С купцом по рукам за свадьбу побил.
Собрали невесту в путь далекий родные.
С возлюбленным разом, уехала в Киев.

К свадьбе готовится князь и волхвы,
Невесте прекрасной свозят дары.
Самоцветов кузова,
Шелк, парчу и кружева,
Благовония с востока,
Пряности и паволоки.
Книги мудрые и свитки,
Серебра и злата слитки.
Много разного добра
Приносили, но она
Заскучала в суете
Засиделась во дворе
На охоту собралась
Пока был в отъезде князь.

Шумит охота, радость, кутерьма
Забили вепря, куропаток тьма,
Для пира княжьего, в возке везут,
Диких гусей и зайцев бьют.
Взгрустнулось в этой кутерьме,
Обаве, Святослава будущей жене,
Девица крепко натянула удила,
В бока кобыле в пила стремена
И в степь широкую умчалась
Охрана за девицей мчалась.
Но где уж там! Догнать арабскую кобылу,
Что под седлом у девушки ходила!

И вдруг, откуда ни возьмись.
Чужие воины взялись,
Из дальнего лесочка.
Набросили лассо на девушки конечка.
И в степь помчались.-
Охранники гнались.
И завязалась сеча злая,
Вспеленута и поперек седла,
Лежала дева молодая,
В полон захвачена была.

Но силы были не равны
Охрану всю побили. Войны полегли.
И пали со своих коней,
Хоть славной смертью,
Но глупей, земля не видела смертей.
Младые воины, что князя честь храня,
Вступили в бой. Быть может зря.
Невесту князя, не смогли отбить
Судьба случилась головы сложить.
За женщину, что так глупа,
В своем поступке необдуманном была.
От скуки вздумалось ведь ей,
В степь поскакать.
Числом пятнадцать или двадцать пять,
Побито витязей,
Мог кто-то выжить, рассказать,
Что княжию невесту молодую,
Такую глупую, но чуть живую,
В полон враги далекий увели,
В степи просторы, прочь от родной земли.

А скачка длится день, а может два.
Лежит в мешке Обава, чуть жива.
Тот свой поступок глупый проклиная,
От страха вся дрожа и обмирая.
Никто даже подумать не посмел.
Что в Святославовый удел
Сможет придти какой-то враг.
И рядом с Киевом. Вот так
Украсть невесту Святослава.
Кругом разъезды и заставы,
Ведь мир царил на русской на земле.
Обава думала: «Ну что же делать мне?»
Как из полона выбираться.
Не уж то с князем больше не видаться?
Не уж то не узреть Святой Руси?.
Отца родного и сестер своих.
Такую дорогую нянечку свою,
Новгород и Киев, прочую родню.

От горя сердце разрывалось.
Но делать неча. Обавушка держалась.
Не плакала, да и не выла,
По бабьи руки не ломила.
Когда на землю опустили, гордо встала.
И скромно, молча девушка стояла.

«Кто такова?»-К ней воин подошел,
Всю оглядел, красавицей нашел.
Ему Обава отвечала:
«Из Киева, невеста Святослава.
Через седмицу его женой должна я стать.
Зовут Обава, из Новгорода я, отец и мать.
Мне не нету дела до того,
За что
Меня в полон вы захватили.
Пошто разор охране учинили.
Князю меня вы воротите.
Какой хотите выкуп получите!»

Нужно сказать, что пред Обавой
Стоял князь старый
Своею доблестью гордясь
На нивах и в степях трудясь,
Его народ с древнейших пор.
Жил в мире с Киевом и вел,
Торговлю, ратные дела.
Ходил совместно на врага.

И старый князь тут обомлел.
Он знать не знал, какую птицу.
В степи огромной сын его узрел.
И чью девицу
Привез в родной удел.
Да. Вот задача.
Ему ведь с Киевом война то не нужна.
Потешились вои сынка!

Глядит угрюмо на Обаву,
Что делать? И какая слава
Пойдет о нем и о его народе,
Когда прознают, что себе в угоду
Похитили невесту князя?
Тот же с землей сравняет сразу,
Его деревни, города,
Князь не оставит и следа
За нанесение вреда!

Ушел в хоромы, сына вызвал.
«Скажи, по что совет мой призрел?.
И знаешь ли кого привез?
В наш град. От князя ты увез,
Его невесту молодую,
Да вон еще какую.
Теперь ты понимаешь, что пойдет войной,
За кражу, да и за разбой
Коли узнает Святослав?
Его ты знаешь крутой нрав.
Представь себе, что может сотвориться,
Коли у нас останется девица!
Когда прознает кто-нибудь о том,
Что ты ее увел,
Что гридней киевских побил,
Что договор наш с князем погубил.

Тут подал глас старик, что в уголке сидел.
И сумрачно на княжича глядел.
«Ту девку, нужно порешить,
Ножом или в мешок зашить.
И бросить в море. И пусть ко дну идет.
Никто не будет знать. Что было, все пройдет.
А если будут здесь искать.
Мы мол, не ведаем, откуда же нам знать.»

Княжич голову в смущеньи опустил,
Весь побледнел, и громко завопил.
«Отец, прости! Попутал черт.
В степи никто не разберет
О, как прекрасна дева!
Что на коне своем летела
Не смог с собой я совладать!
Не убивай ее прошу.
Вину я кровью искуплю!

"Глупец! Щенок! Что за нелегкая тебя взяла
Чем думал? Где же голова
Твоя была, ты сучий сын?
Неужто ты за девку был
Готов отдать народ свой и меня?
И Святослава превратить в врага!"

Старый воин закричал
Кулаком на сына замахал.
«Вот же нелегкая тебя в степь понесла!
И девку выкрал, охрана полегла.
Ох, не сносить нам головы.
Коли прознает князь или его орлы.
Коли молва до Киева дойдет,
Али еще куда. Тогда, поляжет наш народ,
И вся наша родня.
Положат здесь меня, тебя!»

Сидели до утра, решали,
Что с девкой делать, и не знали.
Потом решили. Под покровом ночи.
Когда все спят закрывши очи
Ее отправят на судно,
Что в дальний путь идти должно.
И там в гаремах чужой страны,
Девчонки затеряются следы.
Теперь никто уж не узнает,
Что было, то прошло,
И где девчонка обитает,
Когда уйдет судно.

Вот дело сделано. Обаву под покровом ночи,
На судно унесли, закрывши очи,
И в трюме заперли среди других рабов.
Коих везли на произвол торгов.
Корабль вышел в моря
Широкие просторы,
Лишь только солнца луч на небе чуть занялся.
Корабль удалялся.
Прочь от родной земли
На торг рабов Обаву увезли.

Сколько в море бродили?
Бог весть,
Портов штук восемь посетили,
Чтоб провиант на борт принесть.
И вот тот день настал ,
В очередном порту,
Корабль вновь пристал,
И встал на берегу.

Погнали по пристани кучку рабов.
И сними Обаву. Удел их таков.
Их продадут на шахты, во дворцы,
Кому свезет. Кому судьбы
Жестокой уж не избежать.
И Русь Святую не видать.

Суета долго длилась большая.
Пленниц вывели, ставили в ряд.
Покупателей к ним приглашая,
Глашатаи торг тут вершат.

За Обаву назначили цену.
Торговались за девушку все.
Восхваляли рабу, как царевну.
И сошлись на высокой цене.

Подошел к ней как черная глыба,
Евнух и в гаремы повел.
А она молчалива, как рыба.
За ним шла. Сзади страж еще шел.
Пробирались по улочкам узким,
Долго шли средь базарной возни,
Вокруг гам и говор не русский,
Ко дворцу они вскоре пришли.
Открылись широкие двери.
Проводили ее в банный зал.
Там девицы какие-то пели.
И смотрели сощурив глаза.

Сладким духом здесь пахло и страхом,
Златом, серебром убрано все,
Да, прекрасны те были палаты!
Только было вокруг все мертво.
Здесь какой-то натуженный смех,
Словно вымучен, верно заучен,
Маски-лица были у всех,
От девчонки до старых старушек.

Мыли новую, пленницу в бане,
Растирали ей ноги и плечи,
Яств безмерных, и пить предлагали.
Но она отказалась, конечно.

День прошел, солнце уж закатилось.
Разодели Обаву в шелка.
В аметисты, что ярко светились,
А в глазах грусть, печаль и тоска.
Отвели в большие палаты,
Усадили на мягкий топчан,
Тоже здесь серебро, тоже злато,
Тот же страх у женщин в глазах.
Принести восковые свечи,
На лампады расставили их,
Уходил тяжко, медленно вечер,
Гомон девичий скоро уж стих.
А Обава сидела на ложе
Вечер весь и ночь всю тиха,
И никто ей теперь не поможет,
Мир здесь чужой, чужая земля.

Вот забрезжило новое утро,
Стали девы с постелей вставать,
Гомонят, собираются будто,
Им нужно куда-то бежать.

Дни тянулись и ночи так длинно.
От безделья ум можно свести.
Свои здесь порядки и чинно.
Девы ходят от стены до стены.
Все просторы стенами закрыты.
И не выйти из этих им стен.
Дом родной, все ими забыто.
Тут их жизнь- эта жизнь сонный плен.

Чтоб занять себя чем-то, Обава,
Учила язык ей чужой.
Книги, что ей давали читала.
Вышивала и пела порой.
Местный быт познавала, порядки
В разговорах и просто украдкой
Подмечала за всеми она
Кто чем жил. И ждала,
Когда случай какой подвернется,
И домой она вскоре вернется.

Вот узнала, кто правит в гареме-
Матерь шаха, сильной рукой.
Всюду интриги, измены.
Что смерть несут за собой.
Здесь райская жизнь,
Все богато, сытно,
Но если ты оступился-держись
Ты умрешь все равно.
А как со смертью здесь играют
Хитрые пытки сочиняют.
Секут кнутами, яд дают,
Иль в кандалы, в железо закуют,
Ради забавы, просто так
Играет жизнями великий шах.

Полюбили в гареме Обаву.
Каждый шел к ней с печалью своей.
Многим дева отрадою стала.
Средь тоскливых, безрадостных дней.
Поверяли надежды, мечты,
Сплетни все, что узнали рекли.

Тут сон пришел: Приснилась ей волхва
Что в храме Мары ей была
Наставницей и верным другом.
Что обучала всем наукам.

Она стояла рядом и светилась,
К Обаве, чародейка обратилась.
«Проснись Обава ото сна!
Вставай любимое дитя,
Вставай и вспомни,
Чему учила тебя я.
Вот, подержи мои ладони.
Ну, же вставай! И вспомни
Кто ты. Тебе на Русь пора.
Ты там, Обавушка нужна!»

-Как вызволить тебя я знаю,
У шаха, сын больной хворает,
Бесы его давно терзают.
Конечно, слышала ты все.
Возможно, скоро он умрет.
Коль избавленье не придет.
Помочь никто ему не может.
Шах безутешен и встревожен,
Нет больше в роде сыновей,
Лишь дочери среди детей.
Вот ты и сможешь, все устроить,
Ты знаешь как их успокоить.
И бесов злобных отогнать.
И в преисподнюю прогнать.

Как я уйду, ты же не спи
И к валиде скорей иди.
Сердце старухи растопи,
И за услугу попроси.
Свободу дать тебе от рабства.
Потом к купцам своим отправься.
Те отвезут тебя домой.
Все ухожу. А ты не стой.
Скорее же иди!
От бесов парня излечи.

Дева встала, огляделась,
Сон ,то был иль все же явь,
А в ладони красным рдея,
Цветок маковый лежал.

Вышла в сад, чуть отдышалась,
Позвала, она чернавку,
И убогонькой призналась.
Что спасет де сына шаху.
«Да в своем ли ты уме?
Чем поможешь шах-заде?
Вот уж год, как он хворает,
И никто, никто не знает,
Как царевичу помочь,
Увести болезнь ту прочь.»

Наглой девке поглядела в глаза,
Вдруг призадумалась девица та.
«А может дело говоришь?
Все сделаю как ты велишь.»
Твою я просьбу изложу.
Я к валиде сейчас пойду.
Сиди, красавица в саду.
Коль та захочет, отведу".

Обава осталась в беседке одна.
Сидела спокойна и духом тверда,
Знала, что все как ей надо случиться.
И скоро она домой возвратиться.
Через несколько часов,
Отодвинув в сад засов,
Евнух главный подошел,
И Обаву быстрым шагов.
К шаха матери привел.

Женщина грозно окинула взглядом,
Девицу. «Что, дерзкая тебе надо?
Сказали, что внука ты моего.
Вылечить можешь, бесам на зло.
Коли врешь, то зачем?
Ведь просто придушат тебе здесь и тем.
Хуже сделаешь ты для себя.
Коль смерти ты ищешь, убью я тебя!"

Старухе Обава поклонилась.
И сообщила: Я училась.
Умею бесов изгонять
Прошу мне шанс один лишь дать.
А коль не справлюсь убивайте.
Мне все равно. Ну же решайте!
«И что же ты хочешь за услугу свою?»
- Все просто. Свободу хочу!
Чтоб к русским купцам меня отвели.
А дальше помогут они.

«Ладно. Утро придет. Я к сыну пойду,
Про таланты твои ему расскажу.
Но знаешь, что будет с тобой
Коль слово не сдержишь. Изволь
Тебя лютому зверю,
Тот час отдадут,
И ты уж поверь,
Львы тебя разорвут»
«Исполню, как должно,
Поверь! Не гневись,
Я знаю как бесов изгнать.
Торопись
Шаху, почтенная все расскажи
И пусть он решит.

Вот отвел ее евнух седой,
Где был, для Обавы, отведен покой.
Ночь на исходе,
А Обава не спит.
В руках своих мощно,
Вращает круги.
Лечебною силой,
Что Марой дана,
Ее наградила.
Учитель-волхва.
Теперь все,что знала,
Все вспомнилось вдруг.
И чары текли из ее нежных рук.

Она внутренним оком скользнула к волхве,
«Спасибо за помощь, родная тебе!»
Волхве поклонилась, та что-то писала,
Почуяв Обаву, на ноги встала.

«Будь спокойна, тверда.
Ты знаешь, что сила с тобою всегда.
Ничего невозможного нет для тебя!
Ведь могущество бога с тобою, дитя.
Что ж, ты помирилась
С неволей своей?
Теперь возвращайся
На Русь поскорей.
Князь словно бы зверем.
Разъяренным стал.
По степям и лесам,
Он недели искал.
И следов не найдя,
В печали, тоске он живет без тебя.
И враг еще в поле большой ордой встал,
Тьму- тьмущую войска прислал к нам Каган
Хазары все прибывают.
Русскую землю захватить всю желают.
Несметное войско под Киевом-градом.
Князь собирает по землям отряды.
Но печален. Нет с ним тебя.
Ты князю, Обава как воздух нужна.

А теперь уходи, вспоминай те слова,
Что тебе говорил, главный жрец Велеслав.
Вызывай волшебную силу,
Что Волхв Велимир тебе отдал перед могилой»

Обава прилегла, заснула.
Расслабив тело, духом упорхнула,
К своему князю. Витязь дорогой.
Там думу думал, как совладать с ордой.
Его рукой огладила тихонько,
Шепнула в ухо нежные слова.
Он встрепенулся, и провел ладонью,
По тому месту , где она вела.
С ним постояла, в очи поглядела.
И на покой, у удел свой улетела.

Вот утро наступило,
Забрезжил рассвет.
Полог приподняли,
Вошел евнух-негр.
Отвел он в покои шаха ее.
Оставил и вышел. Здесь народу полно.
Стоит звездочет, насуплен как зверь,
И лекарь дворцовый, приставлен был к ней.
Мать шаха сидела, воззрившись с надеждой,
Что внук будет весел и счастлив как прежде.

Царевича мать здесь тоже была,
В глазах ее слезы, темень и мгла.
«Прошу, ты скажи мне, рабыня,
Неужто ты сможешь вылечить сына?»
«Смогу, излечу, и он будет здоров.
Я слышу Богов Светлых пламенный зов»
«А если не сможешь?»
«Смогу говорю!
Ну что еще вам мне сказать, изгоню!
Я бесов из мальчика, только пустите,
В покой его двери вы мне отворите»
Толпа гомонит,
Маг дворцовый стращает,
И лекарь лгунишкой ее называет.
«Ну, что же ты можешь?»
«Возьми, испытай!»
Ему отвечает Обава. «И дай
к царевичу мне скорее пройти,
и злобу свою, старик, ты уйми.

Вскоре, в зал,
Шах вошел и вопрошал:
«Как ты надумала бесов изгнать?
Со всех концов мира я устал созывать,
Магов и лекарей всяких не счесть,
Кто пользы не смог ему верной принесть».
Обава склонила пред шахом главу.
«Никто не помог, а я помогу!»
Призадумался шах.
«Но если не сможешь, Я сотру тебя в прах.
И если мой сын к исходу луны,
Не встанет с постели, не сносить тебе головы!».
«Я все поняла, покорна я воле твоей,
Нет тебя , шах, на свете мудрей!»
«А что за старанья попросишь взамен?».
«О, шах мне так тягостен, плен.
Домой я хочу, к милому другу.
Я свободу прошу за свою за науку.
Отпусти меня с миром, в родные края,
Вот та плата и лепта, что мне нужна.»

Шах прогневан,
С трона, как ястреб вскочил,
Гневным взором он деву,
Беспрестанно сверлил.
«Нет! Ты же рабыня,
И просто должна,
Служить господину
Все исполнить сполна!».
«Ничего я тебе не должна
Не волей моей твоя я раба
Можешь, прямо сейчас, меня ты убить.
Хворого сына не буду лечить.»

Шах быстро с трона встал
И нанести хотел удар
Но тут слуга вбежал
Истошно шаху закричал:
«О, повелитель! Все хуже ему,
Уже пятые сутки не отходит ко сну,
Все мечется сын твой и бьется в постели
Бесы его совсем одолели!»

Шах руку скорее свою опустил.
И в сына покои ее проводил.
Дал обещанье, что как станет здоров.
Ее с верной охраной отпустит домой.

Вошла она в царевича покои,
Задернут полог, воздух сперт внутри,
«Чем вы поили, какие же настои
Давали мальчику?»
А лекарь лишь молчит.
Его кинжалом шах пощекотал,
И лекарь быстро все ей рассказал.

Она руку на лоб положила,
И заговорила:
«Силу Велеса зову,
Чернобога я прошу,
Слуг своих к себе призвать,
Свету мальчика отдать.
Назовись мне темный бес!
И предстань пред мною здесь!
В Темную ты Навь иди,
Там хозяину служи!
Отступись от чада тьма
Это пища не твоя!
Светом божьим заклинаю,
Святой Дух я призываю.
Дух Святой приди сюда!
И очисти без следа,
Божие дитя святое,
Зло оставит пусть в покое,
И покинет навсегда.
Воля божья и моя.
Пусть исполнится теперь.»
Тут предстал пред ними зверь
По покоям стал летать,
Жертву новую искать.
Обава повела рукой.
«Стой!
Нет твоей здесь боле пищи»
Черный дым и ветер свищет,
Зверь же взвился к потолку
Злобно мечется и тут
Распахнулись окна двери
Огонь плещет в глазах у зверя
«Я велю тебе сейчас,
Убирайся прочь, ты с глаз
И к хозяину вернись.
В темну Навь ты воротись,
Путь назад тебе закрою.»
Тот же с злобою большою
Бросился на чародейку
«Ну давай, давай смелей-ка
Прикоснись ко мне скорей!»
Обезумевший же зверь
Ринулся в порыве страшном,
Обезумевший и даже
Не узрел как был пленен.
Сетью огненною он.
« Выбор сделал свой ты сам!»
Зверь развеялся и там
Где был только миг назад
Стало пусто. «Нет не ад.
Ждет тебя теперь во веки.
Дух Святой тебя развеял.»

Мальчик дернулся, заплакал.
И открыл глаза свои.
«Все мой милый, позади.
Больше нечего бояться.
Можно нам теперь расстаться»
Повернулась дева к шаху.
«Я исполнила задачу.
Пусть теперь дают отвары.
Завтра утром сын твой встанет.»
Так же отпусти меня,
Все исполнила ведь я.

- Не пущу! Шах закричал
Из покоев убежал

Мальчик бегал среди дворцовых стен.
Его ж отец исполнить не хотел.
То слово, что Обаве дал.
Ей самоцветы, злато предлагал.
Просил остаться, стать его женой.
Она же вновь просила
« Отпусти меня домой!»

Как змеи слуги въются,
Вокруг, ей вновь шепча,
«Останься здесь, девица,
Здесь рай , а там земля,
Где войны и набеги,
Смертей не сосчитать,
Ты глупая, ты бредишь,
Зачем сей рай бросать.»

Как смогла одна остаться.
И к волхве своей пробраться.
Духом светлым волевым.
Данным только чаровным.
- Что ж- Волхва ей отвечала

- Это ведь беды начало.
Шаху и его семье,
Дай сейчас подумать мне.
Научу теперь тебя,
Чтобы кошкой стать смогла.
Обученье началось.
Аж седмицу оно длилось.
И Обава превратилась
В кошку-зверя. Вот и все.
Но пока она училась.
С градом, коим правил шах,
Землетрясенье приключилось.
Пал как пыль великий град!

Шах придавленный стеною.
Вызвал деву. «Пусть целит!»
А она давно уж к морю,
В кошки образе бежит.
На корабль пробралась,
В трюм тихонько забралась.
И сидит за тюком там.
На зло всем своим врагам.
По морю корабль мчится,
Вот уж в Днепр вошел. К столице.
Киеву он подошел.
Сходни бросили. Никто
Не заметил в суете,
Зверя-кошку, что уже
На берег легко спустилась
В княжий терем устремилась.

Огляделась, повернулась.
Девой снова обернулась.
Разузнала где же князь.
Он врагов же бьет сейчас.
Сердце екнуло в груди,
Как же быть и как найти?
На конюшню поспешила,
Ворона коня взяла.
И поехала, что силы.
В те места где битва шла,
Где враг станом в поле встал,
Чтобы Киев -град упал.

К князю, девица скакала.
И во поле увидала.
Реет стяг, над Святославом,
Пали витязи вокруг,
А над ним уже стояла,
Магура, ибо его дух,
Тело скинуть собирался,
На Сварожии луга собрался,
Поляница собралась
Князя целовать в уста,
С Чаши золотой дала
Живой воды испить до дна.
Крылы над князем распустила.
Тут Обавушка взмолилась.

«Милая Магура, Ты девица,
Будь ты мне сестрицей,
Крыльями своими не хлопочь,
И над князем пусть не встанет ночь,
Отпусти, оставь его сестрица,
Не целуй в уста, ты поляница,
Этот витязь должен жить свой век,
По сердцу мне этот человек!»
На нее Магура посмотрела,
Очи отвела и песнь запела.
«Поздно. Зря сюда пришла..
Смерть его уж тронула.
Для него закончен век.
В Ирий сей уходит человек.»

Взгляд Обавушка на молодца спустила,
И взмолясь к Магуре говорила:
«Знаю, дева выход есть,
Божьих ведь чудес не счесть
Так скажи же мне, родная
Как спасти его? я знаю
Много заговоров вещих»
«Нету их от смерти»
Посмотрела на Обавушку Магура,
Хрустальную слезу с лица смахнула.
«Знаешь же, кто смертью водит,
Кто людскую душу в Навь уносит,
Чтоб очистилась от дел земных.
Перед тем как в Ирий воспарить.»

Да, дочь купеческая знала,
Что людскою смертью Мара заправляла,
И собрав остатки своих сил,
Чтобы телом молодец цел был.
Из щитов железных гроб сложила,
И на трех дубах, девица разместила.
Чтоб стервятники, что с неба налетят,
Не смогли сожрать его как захотят.
Чтобы зверь лесной в поре ночной,
Не полакомился б человечиной.
К трем дубам Обава обратилась,
Трем дубам Обава поклонилась:

«Духи дубьи, духи сильны,
Помогите мне родные,
Силой молодца питайте!
Тлен от тела разгоняйте,
От зверей, от хищных птиц,
Человечьих злобных лиц,
Берегите, сберегайте,
Тело князя защищайте,
Я же к Марушке пойду,
В ноги Маре упаду,
Если нужно, то закон нарушу,
Только бы вернула душу,
В тело молодца родного,
Сердцу любо дорогого.
Чтоб уста его смеялись,
Очи светом зажигались,
Чтоб стоял ногами крепко,
И стрелою целил метко,
В ворогов родной Земли,
Что войну нам принесли!»

Зашумели дубы ветвями,
Ей кивнули кронами-главами,
Мол, «Иди девица с Богом,
Будем мы его хранить,
Станем мы ему чертогом,
Чтобы тело защитить,
Ты же посели в нем душу,
Душу светлую верни ему,
А закон не нужно рушить,
Чтобы он служил добру».
Матушке-Земле родимой,
Теплой, ласковой, любимой.
Поклонилась низко дева,
Руки белые воздела,
Обернулась ястребицей,
Дабы в сине Небо взвиться,
И подняться к облакам,
В Сваргу синюю, что там.

И летит она высоко
К Мары храму, ко чертогам.

Прилетела в храм Богини,
Дух тяжелый в той храмине.
Мороки по храму ходят,
Духи темны в храм заходят.
Тяжка доля духов сих,
Ибо нет на свете злых.
Ибо все, что есть во мире.
Создано чтоб люди сохранили.
Божий дух в своих сердцах,
Чтоб развеять тлен и прах.
Эти духи чтобы искушать,
Чтоб уроки в Живе исполнять.

Приземлилась здесь Обава,
Снова девой юной стала,
Огляделась, обернулась,
К трону Мары повернулась.
А Богини нет на троне.
Где она? Никто не знает.
Может быть за злом в погоне,
Волю Рода исполняет.
Может мороки наводит,
Может души очищает,
Может смерти песнь заводит,
Иль посвятой наделяет.
Тех кто служит ей примерно,
Чист душой и чистый телом.
Жизнь свою живет отменно.
Славен каждым днем и делом.
Кто Богам Родным послушен,
Со тремя мирами дружен.
Кто живет во славу Рода,
Чтит Покон он год от года,
Духом яро Свету служит
От Богини он получит,
Благ несчетное число,
Крепкий род, избавлен тот,
От любой беды-бедучей,
От хворобы и падучей,
От стрелы, лихого глаза,
От кошмара и проказы.

Опечалилася дева,
На ступенечках присела,
Стала ждать она Богиню,
Смертью вещу управиню.
Тут, увидела в сторонке,
Сидит мала старушонка.
Прялка, нить, веретено,
Много ею спрядено.
Черный плат на той старушке,
Рядом хлеба три краюшки,
Жбан воды, свеча из сала,
К ней Обава подбежала,
Низко перед ней пригнулась,
И старушка обернулась:
«Здравствуй, девица. Пошто,
Ты пришла сюда ужо?
Может мне поведаешь,
Что средь духов делаешь?
Век твой долог-вижу я
Так зачем сюда пришла?
Что же ты судьбу скушаешь?
Иль закон не уважаешь?

«Здравствуй, бабушка, старица,
Я пришла сюда девицей,
Чтоб любимого, родного,
Князя милого и дорогого,
Взять у черной смерти с рук,
И вернуть во тело дух!»
«И пошто же ты решила,
Что на то те хватит силы?
Разве ты закон не знаешь?
Преступить его желаешь?
То, что Марой скошено,
Ей принадлежать должно!»

«Бабушка, закон я знаю.
Божью волю почитаю!
Только как же мне то быть,
Помоги с Богиней Марой
Ты мне сделку заключить!
Пусть в обмен меня возьмет,
Душу, что во мне живет!»

Ей старушка улыбнулась
Положив веретено:
Как девица повернулась,
Встала. А в глазах светло!
«Да, тебя я понимаю,
Сколь ж сотен лет прошло?
Что любовь творит, я знаю,
Когда сердце освещает,
Когда душу заполняет.
Так вот было и со мной.

Дело, то давно уж было.
Сотню лет, а может пять.
Был и у меня любимый.
Только мне его тогда
Мара жизнь не отдала.»
«Почему же, дорогая?
Ведь она совсем не злая.
Справедлива ведь она-
Чернобогова жена.»

Бабушка ей улыбнулась,
Головы рукой коснулась.
«В том-то суть, что справедлива.
Средь Богов ведь есть закон.
То, что стало уж не живо.
Землю должно то покинуть,
Очищение пройти,
В Ирий светлый отойти.
Дабы чрез перерожденье.
Светлых предков посетив,
От Богов взяв наставленья,
На земле родиться вновь,
И познать богов любовь.
Чтобы род свой укреплять,
Божью волю исполнять.»
Вот таков ответ был Мары.
Когда девой молодой,
Перед нею я стояла
С непокрытой головой.
Я тогда осталась здесь,
Чтоб Богине помогать,
Нить судьбы кому-то плесть,
И от злобы очищать.
Нити здесь я тихо тку,
С Марою совет держу.
Так, что ты теперь иди.
И свой век пока живи.
А когда пора придет.
Мара за тобой пошлет.»

«Что ж, скажи ты мне, родная,
Исключений не бывает?
Не уже ль героев много,
На родной земле у Бога?
Неужто нет избавленья
И иного искупленья?»
«Ох, не знаю я, Обава.
Я тогда ведь так рыдала.
Но Богиня непреклонна-
Страж у Родова закона.
Ты теперь, иди, иди.
Вдруг Богиня осерчает,
Ты Богиню не гневи,
Нрав ее не всякий знает.»

«Нет, бабуля, не уйду.
Я Богиню подожду.
Ведь на свете каждый знает.
Последняя- надежда умирает.»

«Что же жди. Воля твоя.
Нить же вить продолжу я.»

Час прошел, за ним другой.
День ушел, за ним второй.
Вот на третий день с утра,
В храм свой Марушка пришла.
В этот миг уснула дева.
Что ждала Богиню смело.
Встала Марушка над ней,
Над Обавою своей.
Нежная любовь в глазах,
Понимание в чертах.
С ласкою она вздохнула,
Дланью по власам пройдясь,
На Обавушку взглянула.
Вспомнив кто пред ней сейчас.
Вспомнила тот род великий
Из которого пришла,
До того, как быть Богиней-
Средь людей она жила.
Те же чувства испытала.
Что людей всегда тревожат.
Сладкую любовь узнала,
Ту, что тлен не уничтожит.

Жизнь неслась за жизнь долго.
Каждая пред ней промчалась.
Следуя всегда за Роком,
Пока Марой не назвалась.
Перед ней сейчас сидела,
Та, что правнучкой была.
Потому легко и смело,
Во ее чертог вошла.

Очи девушка открыла.-
Вспышка деву ослепила
Перед ней- Богиня Мара,
В платье золотом стояла.
Пряди светлы на плечах,
Добрый, нежный свет в очах.

Дева быстро подскочила.
Перед ней главу склонила.
И хотела говорить,
Чтоб Богиню умолить.
Но богиня перебила.
Длань на уста возложила.
«Знаю я, зачем пришла.
Ты пришла, родная зря.
Нет на то господней воли.
Ведь нал ним никто не волен.
Ибо тот, кто в битве пал-
Тот герой достойный славы.
На Сварожии дубравы,
На луга он уж попал.»

Слезы деве застят взор.
«Я не верю!» Взгляд в упор.
«Что нет выхода иного,
Что нет выхода другого.
Мара-Матушка, прошу!
Помоги! Тебя молю.
Святослава оживи.
Душу в тело ты верни!
Нет в семье другого сына.
Нет и дочерей других.
Пали в битве молодыми,
Славен, светел род весь их!
Я люблю его всей силой.
И останусь здесь взамен.
Пусть же я уйду в могилу.
Только бы он был жив и цел.!»

«Нет на то Господней воли!
Ну пойми ты наконец,
Выбирать никто не волен,
Первым кто найдет конец.
До тебя здесь были девы,
Что просили о любимых.
Попирать закон не смею.
Даже ради внучек милых.
Так вот все из века в век,
Умирает человек,
И рождается он снова,
В виде образа другого.»
Но, Обава ожидает,
И с надеждою в глазах,
Вновь к богине вопрошает.
Что же ей еще сказать?
Мара тут на трон присела.
Призадумалась, опять.
В книгу судеб посмотрела.
Прялку дланями взяла.
Молвила ей вдруг богиня.
«Милое мое дитя,чтобы это совершить,
Нужно всех Богов оповестить.
Получить их разрешенье
И законное веленье.
Нужно всех их обойти,
Требы всем им вознести.
Всех поддержкой заручиться,
Может быть тогда случится,
Что позволят мне вернуть,
Душу в Витязя вдохнуть.
Долог будет, труден путь.
Сколь Богов на свете есть
Разве можно всех их счесть?
В ноги каждому склониться,
И поддержкой заручиться.
Каждого уговорить,
Дабы смог он разрешить,
Совершить обряд такой,
Чтобы круг наш временной,
Не был попран бы тобой.»

Дева тут возликовала,
Звезды для нее зажглись.
То надежда воспылала;
И пустилась птицей ввысь.
Поняла тогда Богиня-
Деву ей не удержать.
И решила берегиню,
В провожатые ей дать.
Из ларца, что возле трона
Доставала Оберег,
И замедлив время бег
Восьмиглавую корону,
Драгоценну, золочену.
И дала клубок ей красный,
Что к Перуну приведет,
И зеленый, такой ясный,
Что к Макоше путь найдет.
К Ладе- голубой клубок,
К Леле — желтый на порог.
Розовый ко братцу Лелю.
Черный — к Числобогу в двери.
Синий — ко Сварогу.
Белый — к Белоогу.
И ко всем Богам клубки,
Ниток ей дала мотки.

«Что ж теперь иди, родная.
Я тебя благословляю».
Обняла Обаву Мара,
Светлый путь ей указала.
Повернулась к ней девица.
Не забыв ей поклониться.
Улыбнулась и пошла.
По дороге, что вела.
К Велесу во храм хрустальный
Велес встретил. Был печальный,
Что пришла без разрешенья,
Без его на то веленья.
Выслушал и отпустил.
«Ты иди теперь, потешься,
По палатам походи.
Яств каких-нибудь наешься,
Моего ответа жди.»

Погуляла. Вечерело.
Велесов готов ответ.
«Тут такое дело
“Ведь сложнее нет .
Чем без срока воскрешать,
Ход времен везде менять.
Слушай, что сказать хочу -
Роду твоему вручу
Вечно крупную мошну.
Мудрость, да и благодать,
Ну, а молодец, конечно
Будет в Сварге поживать»
Не смутилась дева, смело
Отвечает она Деду.
«Благодарствую, о, Боже,
Только за другим пришла.
А такое мне не гоже,
Я другой ответ ждала.»
«Я еще могу прибавить,
Волховских тебе умений,
Чтобы людом вечно править
Скот вести бы без счисленья»

Дева же в ответ молчит.
В очи Велеса глядит.
«Ладно, отвечал ей Велес,
Я даю свое согласье.
Отправляйся по другим,
Я желаю тебе счастья.»

Улыбнулась, поклонилась.
«Благодарствую Тебе!»
В путь далекий устремилась.
Со румянцем на лице.

Вот Макошины владенья.
Храм ее стоит огромен.
В честь богини песнопенья.
Звон несется с колоколен.
Поклонилася богине,
Свое дело изложила.
«Не припомню я доныне,
Чтоб такое где-то было.
Чтобы люди оживали,
Что во прахе быть должны,
Души мы не возвращали.
Это ж только могут сны.»
«О, Макоша, умоляю,
Матушка, тебя прошу,
Дай согласье, дорогая,
И обряд сверши, молю!
Дай вернуть ты ему душу,
Светлую и дорогую,
Чтобы землю он родную
Защищал, берег и чтил.
Чтобы Славу всеблагую,
Он тебе превозносил!»
«Что ж, коли такое дело,
Дам согласие свое.
Пусть идет по жизни смело,
Крепкий род он создает.»
Низко пред Богиней
Голову склонила,
Славы, требы вознесла,
И к Перуну тут пошла.

Вот пред ней грознее тучи,
Воссиял Перун могучий.
«Да в своем ли ты уме?
Где такое было? Где?
Чтобы душу возвращать.
Будь хоть десять раз он князь!»
«О, Перуне, Бог могучий,
Ты стоишь грознее тучи,
Что тебе еще сказать?
Землю нужно защищать!
Бог ты княжеского рода,
Только ты поймешь меня.
От нашествия врага ,
Стонет, ропщет вся страна.
Святослав же неприменно,
Родину спасет свою,
Ведь боец он беспримерный,
Он разгонит всю орду.
С именем Твоим в устах,
Он погиб во цвете лет.
Неужели только прах,
Его ждет теперь на век?
Помоги, Перун, прошу!
Дай согласие, молю!
О, Перун, Великий Боже,
Кто ему еще поможет?»

Думу думал Громовержец.
Святослава вспомнил он,
Вспомнил предков его светлых,
Ратный подвиг, сабель звон.
«Что же, дам свое согласье,
Ух, была, то не была,
В вечности ведь все бывает.
Эх, девица, как смела!
Ночь уж скоро наступает,
Ты теперича ступай.
Новенький клубок пускай.»

Только дева за порог,
К Перуну пришел Стрибог,
И поведал ко Стрибогу,
Перун девичью тревогу.
Вспомнили они вдвоем
Святославовы победы,
Каковы отвел он беды,
От людей родной сторонки,
И отправили вдогонку
За девицей по пятам,
Ко Стрибоговым сынам,
Чтоб свое согласье дали,
Деве юной не мешали.
Чтобы Святослав творил,
Землю от врагов очистил,
Во благах, во чести жил.
С славою Богам, Пречистым.

Вот пришла Обава скоро,
Ко Сварогу на порог,
С Ладою — женой своей
Пировал сей славный бог,
Им Обава поклонилась,
Славу Божью вознесла.
Пред Богами повинилась,
И согласия ждала.
Долго совещались боги.
Вскоре лад свой сотворя,
Дали ей свое согласье,
Нежность и любовь даря.
Дали ей благословенье
И напутствие благое,
Твердое свое решенье,
Заключили они в слово.
Мол: «Пришла она не зря,
Что светла она душою.
И достойная жена
Будет князю и подспорье».
Золотой венец, прекрасный,
Лада даровала ей.
«За него возьмешь согласье,
У Лели- дочери моей.
А теперь, ступай, девица;
Ты куда ведет клубок
Долго путь твой будет длиться
И конец его далек.»

Вот настал черед Дажбога.
Златом, сребром соблазнял.
Говорил, что очень много,
Он бы деве их отдал.
Но пред даром устояла.
Благодарно поклонясь,
На своем она стояла.
Мол: «Мне нужен только князь».
Но Дажбо был непреклонен.
Увеличивал дары.
Яхонты давал с ладони.
Златом полные ларцы.
А девица же вещала.
«Дай согласие, прошу,
Богу твердо отвечала,
Ничего я не хочу.»
«Что ж даю свое согласье.
Пусть твой Святослав живет.
И желаю я вам счастья.
Будь благословен тот род,
Кой родит такие девы,
И любовь таку родит.
Что так преданны и смелы.
Пусть вас Род благословит!»

И ушел он в свой чертог,
Будь благословен сей Бог.
На Дажбога обернулась.
Благодарность отпуская,
И к дороге повернулась,
Новенький клубок мотая.

Вот храмина Числобога,
Быстро дал свое согласье.
Знал про Святослава много.
И отправил в одночасье,
К Белобогу на порог,
Светел и велик тот Бог!
Белобог был рад девице.
Уж наслышан был о ней,
Квасу предложил напиться,
Кашу свежую, гусей,
Приготовили с дороги,
В бане мыли ее долго,
На палатях, клали спать,
Чтобы с Богом день встречать.
Белобог благословил.
Дал свое он дозволенье,
Жизнь продлить он разрешил,
Чтоб прошло то воскрешенье.
Свой обряд он совершил.
И Обава молодая,
Поспешила дальше, зная.
Что все Боги помогают.

Дальше долгою была дорога,
Во черны леса вошла.
Во владенья Чернобога.
Чрез болота, топи шла.
«Здравствуй, Боже, Чернобоже.
Низкий для Тебя поклон.
Я прошу твое согласье
Чтоб любимый мой был жив.
Чтоб вернулось мое счастье.
Чтоб земле родной служил".
Чернобог- темнее тучи.
Мрак кругом и сыро очень.
Думу думал, темен ликом.
Голос был его скрипучим.

«Может мне тебя за дерзость,
Заточить на веки вечны.
Натравить на тебя нечисть.
Чтоб была не так беспечна.
Чтобы знала свое место-
Ты всего лишь человек.
Будешь чертова невеста.
Не уйти тебе во век.»
«Воля твоя, бог священна.
Смелость мне любовь дала
Навсегда она нетленна.
С ней летела в небеса!
Если, тело здесь оставишь,
Над душою ты не властен.
Нечисть, если ты натравишь.
Духом вознесусь я к счастью.
Только вот землю родную.
Без защитника оставишь.
Потому тебя прошу я
Согласись! И тем прославишь.
Свое имя ты во веки,
Чтобы знали человеки.
Что ты Русь то не оставишь!
Святослава ты отдай,
А меня уж забирай.»

Дал согласье Чернобог,
Отпустил душу-девицу.
Во другой богов чертог.
До Недоли во светлицу.
«Здравствуй,- молвила Недоля-.
Дать согласие -изволю
Ибо оба вы прекрасны-
Ты и князь твой, Сокол Ясный».
Ну, а следущей была-
Матерь Долюшка сама.
Та свое дала согласье.
Даровав Обаве счастье.
Нить судьбы переплела,
И девице отдала.

Проходили дни за днями.
Ночь сменялася ночами.
А девица все брела
Храм, за храмом обошла.
И согласье получала,
Всех просила как могла.
И покорною была.

Вот пришел черед и Лели.
Во светлицу к ней пришла.
Птицы звонко вели трели.
Ласкова она была.
В мыльню отвела девицу.
Пирогами угощала.
И встречала как царицу.
Со дороги привечала.
Меды сладки налила.
Золотой венец от Лады
Леле дева поднесла.
И ответа, как услады,
Потупив глаза ждала.

Леля золотой венец надела.
Улыбнулась, вышла в сад.
А Обавушке велела
В комнатах ответа ждать.
Вот в палатах стало темно.
Звезды частые зажглись.
Свечи вспыхнули в хоромах,
Птицы спать уж улеглись.
Ждет по- ждет она богиню,
Сердце замерло в груди.
Вопрошает берегиню.
Та кивает ей, мол: «Жди».

Ночь уж стала на исходе,
Гаснут звезды в вышине.
А богиня не приходит.
Стало как-то зябко ей
-Что же медлит то с ответом?
Леля- Матушка Богиня.
Берегиня же при этом.
Все молчит, главу склонила.

Тут к обеду появилась.
Ликом радостно светилась,
Пригласила стол богатый,
Все на серебре и злате.
С нею снова разделить
И медов сладких отпить.
Сели, тянутся минуты,
Во часы слагаются.
А богине же как-будто.
Не в домек Обавы думы,
Что та уж опасается.
Не стерпела, застят слезы,
Ясные ее глаза,
«Матушка, скажи, будь добра.
Что решила ты сама?
Дашь ли ты свое согласье?
И поддержишь ли? Скажи!
Не томи! Уж извелась я.
Ну сними ты груз с души!».
Леля Красная сидела,
Брови вместе сведены.
На Обаву поглядела-
Ей же власти все даны!

«Ты душа-девица знаешь,
Сколь на свете есть князей,
Ведаешь ли, дорогая,
Императоров, царей?
Вот решила я тебе
Во супруги- сердца други
Императора отдам, что живет во Цареграде.
Во дворце большом, в палате.
Будет лад меж вас царить,
И тебя душа-девица.
Как богиню возносить.
И пойдет молва такая,
Что не в сказке рассказать,
В Новограде все узнают.
Кем смогла Обава стать.
А империя огромна.
Простирается велика.
В императорских хоромах,
Будешь жить ты солнцелика.
В Цареграде нет зимы.
Там тепло всегда и солнце.
С набегающей волны
Смех русалий раздается.
Император будет мужем
И при радости такой,
При таком то вот раскладе.
Киевский князь твой,
Будет уж тебе не нужен.
Да к тому ж такое дело,
Батюшка твой дорогой.
Развернуться сможет смело.
Без податей и налогов,
Да с великою мошной.
Увеличит оборот,
Там всегда цену собъет.
Шутка ль -твой отец,
Императора-то тесть!
Ну зачем тебе князь нужен?
При таких то вот делах!.
Да к тому же,
Боги есть в твоих кровях.
Иль забыла кто ты есть?.
И за то тебе вот честь».

Опустила плечи дева,
Слезы крупны полились.
«Я ж не этого хотела,
Ну на кой мне все сдались!
Мне не нужен император.
Царь какой иль узурпатор.
Святослава мне верни !
Ты обряд свой соверши!
Я люблю его всей силой,
С ним хочу свой век прожить.
Нужен только он-любимый.
Леля, я молю, сверши!»

Встала Леля и ушла.
И согласье не дала.

Ночь настала, день проходит,
А за ним второй уходит.
На исходе в третий день,
К девушке пришел бог Лель.
«Что же, дева, дорогая,
Ты с сестрой не согласилась,
Императоры ведь знаешь,
На дороге не столпились!»
«Лель, мой бог,ты мне скажи,
Или сердцу прикажи,
Ты ж бог пламенной любви,
Сердце мне освободи.
Так люблю я Святослава,
Что не в силах передать,
В нем и дух, и доблесть, слава,
Нет! Чужою мне не стать!»

Волшебную дуду достал наш Лель,
Запела та волшебная свирель.
Он думу думал, светлую свою.
Как порешить вопрос ему.
«А, знаешь! Есть у нас одно решенье,
Чтоб Лели получить соизволенье,
На то, что просишь ты.
Мы Святослава оживим.
Но в жены ему мы дадим-
Красу -девицу чудной красоты,
Ну, а вот ты -живи.
Хоть у отца останься,
Хоть в скит уйди,
Хоть императорской женою станься.»
В глазах Обавушки возник испуг,
Но просияли они вдруг,
Сорвалась с места, Леля обняла.
«Да, пусть не я жена,
Согласна я!
О, Боже, братец Лель, благодарю!
Пусти к сестре своей. Согласна я! Прошу!
Скорее пусть свое согласье даст,
И будет жить мой милый князь!»

Вдруг двери распахнулись,
Ночной порыв ворвался свечи погасив.
В хоромы входит Леля,
А вот за ней,
Несчетное количество богов-богатырей.
Богинь- красавиц нежных череда,
Вошли в хоромы и молвили тогда:
«Обавушка, прошла ты все уроки,
Закончен путь твой до поры, до срока.
Свое мы все согласие даем,
И Мары храм с тобой пойдем.

Вот в счастие свое не веря,
Кружилась голова,
Обава головой вертела.
Богов благодарила, как могла.
«О, Боги, вы мои родные,
Как мне вас всех благодарить,
Я вознесу вам требы и дары большие,
Не перестану славить вас и чтить.»
Тут подошла к ней Леля и сказала:
«Обава, ты не обессудь,
Тебя я испытаньям подвергала,
Теперь уж все. Так счастлива же будь!
Твоя любовь прекрасна и чиста,
Она и стала нам твоим служеньем
И ею ты смогла богам воздать,
Все требы и моленья!
Ты истинная дочь своего рода,
Так счастлива же будь ты год от года!»

И наступил тот долгожданный миг,
Когда в чертогах Мары,
Все боги кругом собрались,
И как бесценный дар Обаве дали.
Ей так драгую Святослава жизнь!
И счастливо прикрывши очи,
Она их распахныла там,
Где во дубах,
В тени глубокой ночи,
Любимый Святослав лежал.

Она ко гробу подошла,
С ветвей спустила,
Ладошками его чело взяла,
И жизнь в него вложила.
Уста его так страстно целовала.
Грудь, плечи и чело ласкала.
Свои он очи распахнул,
Всем телом потянулся и вздохнул.

Обаву увидал и оторопь взяла.
«Жива! Родная, ты пришла!
Всем сердцем верил я,
Что свижусь вновь
С тобой, ты милая моя любовь!

Как обнимал, как страстно целовал,
Во сладкие уста родную
«Я верил, милая я ждал!,
И вот опять тебя целую!
О, Боги, как же счастлив я.
Со мною вновь Обавушка моя!
Ты лишь одна нужна мне в этом мире,
С тобой одной хочу детей растить,
Мудростью богов, все наполняться шире,
Тебя одну, тебя одну любить!»

О, что здесь приключилось!
Земля и Небо,
Солнце и Луна
Вода с Огнем
Все ярко засветилось.
Вот так любовь их преданна была.
Они обнялись крепко и до боли
Пустились в путь и шли по полю,
Где был великий бой.
Где пали высшие герои,
Что Землю-Матушку спасли собой.

Они благодарили кочки.
Кусты, траву и небо, и дубы
Что наполняли землю их родную,
Березы, что в лесу росли.
Уже к исходу приближалась ночка,
На хутор маленький пришли.
Горел очаг во доме хуторочка,
Залаяли собаки у двери.
Хозяин встретил князя,
Поведал им исход великой сечи.
Что ворога побили разом,
Что мир восстановили вечный,
Дал им коней и разной снеди
С сынами проводил во Киев -град.
И всех кто их встречал- тот поздравлял с победой.
Был князю и Обаве рад!

Люд встретил князя и Обаву,
Им песни пел любви во славу,
Их осыпал троянды лепестком,
И чарку подносил с хмельным медком.
Волхвов собрали, требы вознесли,
Все славили Богов родной земли.
А на заре другого дня, то сразу,
Назначили венчание Обавы с князем.
Седмицу свадьба веселилась,
На капищах и в храмах,
Славба длилась.
За князя и жену его.
И за великий род.
За процветание родной земли.
И Солнце красно. Обряды провели Волхвы.
И молодые долго в счастье жили.
Сынов и дочек много народили.
Была Обава нежною женой,
Князь верным спутником княгине молодой.
И русская земля все больше расцветала,
Хлеба богатые, детей рождала,
Что встали на защиту рубежей,
Своего рода и земли своей!

Много веков тому, когда Боги еще оставались на земле. Когда несчетное количество веков наши предки жили в мире с соседями, всем помогая, научая тому, что передали нам, привечая всех с добром. Соседи их вдруг решили, что они слабые. И зачем принимать от слабых по их мнению малость, коей те деляться, коли можно отбобрать все. И вот стали они сбирать свои силы и тянуться в рубежам наших земель. Тогда люди прибежали к отцу нашему Громовержцу и воскликнули.
– Отец! Наши соседи, кому мы долгие годы были друзьями и защитника, с кем делились гостеприимным кровом, знаниями и богатствами нашей земли собирают полчища у наших рубежей, желая напасть на нас и отобрать все, что мы имеем. В ответ огневался он. Встал, снял со стены свой меч, начищенный доспех и потянулся к шлему. А в нем – в шлеме его свила себе гнездо белая голубка. Сел Громоржец на лавку, положил свое оружие, а рядом доспех и повелел. – Ступайте к нашим рубежам и скажите тем, кто нынче врагом решил заделаться. Что не гоже мир рушить и земли разорять. Иначе мы и за свои земли постоим и их заберем. Ушли посланцы. А Перун отправился проверить воинов, их боевой дух, умения, поглядеть как молодежь обучают, да и сам кое- чему научил детей своих. Спустя время снова вернулись посланцы.
–Отец. Наши враги не желают слушать нас. Они глаголют, что все наше добро себе заберут, женщин снасильничают, а земли наши разорят и меж собой поделят. Они стали скот уводить, а тот что не могут забрать, стрелами калеными убивать Громовержец взглянул на шлем, где все еще сидела голубка в гнезде. – Ступайте к ним и скажите, что зря они приняли нашу доброту за слабость. Что коли мы возьмем в руки оружие и выспутим против них, то они горько пожалеют. Мы не станем насильначать их женщин, не разорим их земель, но они всего лишатся. Люди отправились выполнять наказ Громовержца, а тот покормил голубку и прошел по землям проверить как были выполнены его другие наказы. Как волхвы, воины и миряне готовятся к сражению. Прошел он по землям и оставшись долен вернулся в свой терем. Тем часом снова пришли люди к нему.
– Отец! Беда! Переступили враги рубежи наши! Войной идут. Все на своем пути огню предают. Выслушал спокойно он людей, глянул на голубку, что в шлеме его деток высиживает. А там уже птенчики малые. Задал он корма птичьей семье, достал из шлема гнездо и водрузил его на ветвях дуба могучего. – Вперед, дети мои! Коль с огнем пришли, то и не видать им его отныне. Поднялся он на великую брань, поднял воинство свое из воинов, волхвов и мирян. Всяк за землю свою встал Святую, до последнего вздоха воюя. Бежали в ужасе полки врага, но молнии и там сердца их в клочья злобно рвали. В пещеры дальние загнали врагов своих они тогда. Где нет ни света, ни огня. И сказал тогда он всему миру.
- Дети мои! Коль в мире да благе жить вы хотите, так завсегда врага с войною ждите. Так за всегда принять готовы будьте бой, с горячим сердцем, твердою рукой, с холодным разумом, что остро точен, и на заре, и в день, и ночью. Свершите все, что должно вам без суеты отпор врагам задайте так, чтоб неповадно, было им рушить мир и лад ваш.

Поведу тебя к победам,
Света дам тебе изведать.
Силу Матери-Земли,
Чрез меня скорей возьми.
Ветер я в подмогу дам,
На зло всем твоим врагам.
Силой Данушки — Водицы
Дам тебе я исцелиться.
И огонь я возожгу,
В том, кого я так люблю.
Но, ты милый не забудь-
То дано тебе, чтоб путь
Был отмечен твоей славой,
Службу ты служил Державе!
Не утрать ни капли силы,
Что дана тебе, мой милый.
Не утрать ты их впустую.
Только на блага, воюя.
Будешь ты непобедим,
Мирозданием храним!
Делай то, что должен делать,
Ведай все- ты можешь ведать.
Сила есть! Ты в путь иди!
И победу получи!

В день, когда ты родилась,
Словно звездочка зажглась!
Я глядела на тебя,
Нет чудеснее дитя!

Губки крошечные вишни,
Щечки словно с рая вышли,
Носик такой маленький,
У моей у заики!

А глаза — в них неба мудрость,
Взгляд как божья благодать,
В них и радость, в них и грусность,
В них весь мир, нет слов сказать!

Как же я тебя люблю!
Родную доченьку мою!
Неба ты благословенье.
Мое счастье, и творенье!

Мне приснился сон к рассвету:
В нем я слышала — ты звал,
Дорогая, любимая ,где ты?
Из самой души ты взывал.

Я же здесь! Я тебе кричала.
Но не слышал, не видел меня.
Незримое что-то от нас отделяло.
Что? - я не поняла.

Я проснулась и слезы струились,
По щекам моим горькой волной,
А губы лишь шевелились,
Я здесь, вот же я милый мой!

Я здесь- где любви начало,
Я здесь- где Фенист поет,
Я здесь- где радость встречают,
Я здесь — где покой живет.

Где кленовых листов опахало,
Где пионы цветут зимой,
Где яблоня лишь зацветает
Где боярышник дарит покой.

Я здесь- где звенят небеса,
Хрусталя серебряным звоном,
Я здесь- где любовь жива.
На вдохе и выдохе полном.

Там где умеют ждать,
Там где умеют любить,
Там где жизни и смерти межа,
Там где солнце светит в ночи.

Вот я! Из крови и во плоти!
Жду тебя так безмерно долго.
Поскорее, родной приходи,
Ведь открыта уже дорога!

Протянулась незримая нить,
Сердце к сердцу, душа к душе,
Чтобы в счастье, в любви нам жить!
Ну, найди же меня уже!

Когда любовь умирает ,
Сердце рвет безжалостно в щепки.
Глаза пеленой застилает
И кажется это навеки.
Кровь холодеет в жилах,
И словно удавки вены,
И я уже больше не в силах,
В небо взлететь наверно.
Зачем я поверила, в то что,
Любовь навеки бывает,
Возможно правы те, кто
Болезнью ее называет.
Болезнь нужно лишь переждать.
Напившись лекарств всевозможных.
В мечтаниях не погрязать.
Просто быть всегда осторожной.
Но все же я верю в любовь,
Я верю в нее безоглядно.
Я знаю, что сердце вновь,
Забьётся под ритм отрадный.
И не сверну я с пути,
На который пришла однажды.
Я буду идти, идти
И верить в нее отважно.

Я верю любовь в тебя!
Всем сердцем,
хотя сейчас больно очень .
Я знаю, что ты Жива !
Ты просто ушла ненадолго.

Что за мир открывается нам
Что за мир создали нам Боги,
Воссылаю я славы Богам,
Что ведут меня через пороги!
Чрез пороги к вершинам ведут,
Славных дел, достижений, творений,
Спасибо за то что я тут,
За Ваше терпенье и шквал ощущений,
В этом мире возможно же все!
Только сядь, размысли и действуй,
И Боги тебя поведут, возьмут под крыло,
К любви, дарам, совершенству.
Что за мир под ногами лежит,
Правит миром любовь и желанье,
Время словно песок пробежит,
Прилагай же по-больше стараний.
Остановка-равна пораженью,
Здесь ты движим быть должен всегда,
Расширяй всегда рамки мышленья,
Все невзгоды пройдут без следа.
Зависать ты всегда опасайся,
В планах, действиях или борьбе,
В радости, вере ты оставайся,
И не знай поражений нигде.
Точка сборки твоя есть внутри,
Мудрость предков с тобою пребудет,
Только слышь, только чувствуй, смотри.
Помощь даст тебе Бог или люди.
А еще ты сам Бог, всегда помни,
Что ты можешь, и больше стремись,
Покорятся тебе все дороги,
Ты поднимешься соколом ввысь.
Полетишь, словно вещая птица,
И себе горизонты откроешь,
Только ты всегда должен стремиться,
Делать больше, больше, чем можешь.
Как же мир этот сладок на вкус,
А бывает обидами горек,
Солью слез солонен, но я не боюсь,
Я умею расти и не спорить.
Доверяю я воле Богов,
Мирозданью и Матушке -Живе.
Ведь доверие матерь основ,
Так и предки далекие жили.
Пережили и холод и зной,
Жили стужу и ветер терпя,
Или горы свои побеждая,
Но всегда безоглядно любя,
Своих предков мечтая,
В Сварге синий как время придет,
Оказаться, пред ними предстать,
И сказать спасибо за все.
Что вы дали, я смог умножать.
Вот смотрите- победы мои,
В вашу славу, что я совершал,
Там остались дщери, сыны,
Им отдал, что от Вас получал.
Я смотрю широко и с надеждой,
С верой, в будущее, что грядет,
И буду, и буду как прежде,
Себя совершать, и в полет.
Стремиться всегда полететь,
Охватить душою все больше,
Я буду, я буду хотеть.
Стать лучше, краше и больше.

Я - спокойная Радость Небес,
Мой Дух для Творенья воскресс.
Сокрыта во мне Небес глубина.
Я счастие, Ясна и Тишина.
Спокойна я и Изобильна,
Красотой и Правью сильна,
Я благу пороки заставляю служить,
В кружении чар я могу ворожить.
Из ветра и камня я Веду беру.
Для Света, Раденья, Служенья Добру.
Во мне есть Свет росинка малого дитя-
Меоном -Родом я сотворена.
Спокойна я в движении ко благу,
Для счастия, Доли и для Лада.
Я пыль сиянья звезд лучистых.
В спокойствии могущества я чистом.
Частица Вечности я в Небе бирюзовом,
Наполню жизнь Гармонией и Зовом.

БРОШЕНЫ РУНЫ НА ПОЛЕ СРАЖЕНЬЯ;
ВЫСТРОЕНЫ ДЛЯ ВОЛШБЫ ПРОВЕДЕНЬЯ,
ПОРЯДОК И СТРОЙ ИХ ИЗМЕНЕН
ТЕПЕРЬ ОЖИДАТЬ ОСТАЕТСЯ, ЧТО СТАНЕТ ПОТОМ

НО КТО СКАЗАЛ, ЧТО БУДЕТ БЫСТРЫМ ПУТЬ,
И ТОТ, КОГО ХОТИМ СУДЬБОЙ НАМ ВЕНЧАН,
ЧТО РУНЫ ЛЯГУТ И ЛЕГКО ПРИДУТ,
СОБЫТИЯ, В КОТОРЫХ ТЫ ЗАМЕЧЕН.

СУДЬБА ИЛЬ РОК ПО ЖИЗНИ НАС ВЕДУТ,
МЫ МОЖЕМ ТОЛЬКО ПОПРАВЛЯТЬ ОШИБКИ,
А РУНЫ ЛИШЬ УКАЗЫВАЮТ ПУТЬ
ЧТО МЫ ПРОЙДЕМ ВО ГОРДОСТИ, С УЛЫБКОЙ.

ВЕДЬ ДАЖЕ ОДИН ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ВИСЕЛ
ОН ЖЕРТВОВАЛ СОБОЙ ВО БЛАГО ПРАВИ,
ОН РЕЗАЛ РУНЫ, БОЛЬ И ХЛАД ТЕРПЕЛ,
ЧТОБЫ ПОТОМКИ МУДРЫМИ РОЖДАЛИСЬ.

ЧТОБ В РАЗУМЕ ВЕРШИЛИ СВОЙ УДЕЛ,
ЧТО ДАН ИМ В УПРАВЛЕНИЕ,
ЧТОБЫ ВОЛШБУ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НЕ СМЕЛ.
КТО СЛАБ И ГЛУП ОТ СВОЕГО РОЖДЕНЬЯ.

А ТОТ, КТО СМЕЛ, ВЕРШИТ УДЕЛЬЕ ЧЕТКО
ВЫКЛАДЫВАЯ РУНЫ ДЕНЬ ЗА ДНЕМ,
И НИЧЕГО ЕГО ОТ ПРАВДЫ НЕ СВОРОТИТ
ВОТ ТАК ВО ЧЕСТИ МЫ ЖИВЕМ!

Любовь моя. А Что это такое?
Чем отличается она от множества иных?
Что в ней отлично от другой любови?
Чего нет в женщинах других?

Я расскажу, если слова найдутся,
Те чувства, что во мне живут,
Я опишу, если сумею сердце
Поведать белому листу...

Люблю, а значит берегу...
Люблю и значит так лелею,
Что я всегда в тебе найду,
И вознести на пьедестал сумею!

Люблю а значит восхищаюсь,
Всем сердцем и от всей души,
Я для любимого стараюсь,
Чтоб делом и любовью жил.

Его учусь я познавать
Как в первый раз при нашей встрече,
Чтобы всегда суметь понять,
Что радует его, что калечит.

Учусь любить, что дорого ему,
И защищать его творенья,
Я все сумею все смогу,
Лишь потому что я люблю.

У меня живет домовой-
он Мефодий.
И славный такой.
Не похож мой Мефодий на других домовых-
Он не вредный, спокойный и совсем не шалит.
Если что-то я вдруг потеряю- найдет.
Если мне грустно- песню споет.
И если в эмоциях я замутнюсь-
Он что-то содеет, и я опять веселюсь.
Не скрипит, рассудительный очень,
Не шатается, спит всякой ночью.
Еще- он совсем не старик.
А в полной силушке мой домовик.
Он мне помогает советом всегда.
И дом стороной мой обходит нужда.
Беду всякий раз домовик отведет.
Если забуду его покормить- сам найдет.
Следит за порядком и дом стережет.
Мефодий, мой милый — ему мое уваженье, почет.
Живет в моей спальне, за шторкой в окне,
И в доме у нас тишь да гладь в каждом дне.
Мефодий приносит успех, благодать.
Могу я так просто об этом сказать.
Он кошек моих не обидит ни в жисть.
Какой же он мудрый мой домовик.
С собакой моей всегда ладит Мефодий,
Меня ото всюду встречает с дороги.
Еще он с моей маленькой дочкой сдружился.
И ей сразу и сильно он полюбился.
Девчонка таскает конфеты ему.
И всякие сласти несет ко гнезду.
Он же всегда ей сон сладкий несет.
Навеет малышке, дел лучший исход.
Со старшей дочуркой он тоже дружён.
Хоть она и не любит говорить нам о нем.
Если вдруг ее нрав возмутиться,
Мефодий уж сразу же к ней устремиться.
Огладит головку дочурки моей,
Нашепчет чего-то.
И она тут же светлей.
Заглянет в глаза мои, извиняясь.
И я растаю, как сахарный пряник.
Еще, в моем доме всегда все исправно.
Сантехника в кухне, сантехника в ванной.
А если вдруг что-то там засориться,
Мой домовой на подмогу стремится.
Выключатель какой перестанет работать,
Мефодий исправит все тут же, сегодня.
Ничто, никогда не валится в хозяйстве.
Мефодий наладит любое поганство.
Конечно, сама я ленюсь очень часто.
Убрать, да и гладить мне лень, а напрасно.
Но милый Мефодий и здесь терпелив.
Мой славный и чуткий, совсем не злоблив.
Он знает, что я часто так занята.
Нагонит помощников Мефодий всегда.
Все сделают быстро они
А я же могу заниматься другим.
Спасибо тебе, мой спаситель и друг.
Мефодий мой славный за помощь твою.
Как здорово, что ты есть у меня!
Мой душевный покой бережешь ты всегда.
Когда же свою мы квартиру прикупим.
С Живы тебе привезу я подружку.
Сыграем мы свадьбу в твоем измеренье,
В четырех с половиной устроим веселье.

Как же ты от меня далеко!
Болью сердце кричит все время!
Тебя нет со мною давно,
и не будет уже наверно!
Чем ты дышишь теперь, мой друг?
Кто тебя вдохновляет на счастье?
Кто несет обережный круг
над тобою теперь ежечасно?
Кто стремится к тебе придти,
ветерком среди дня и ночи?
Кто тебя сумеет спасти,
когда ты далеко так очень?
Как пробиться к тебе сквозь тьму,
Что вокруг нещадно клубиться?
Я развеять одна не могу
Что меж нами давно творится.
Я не чувствую больше тебя,
нет тебя в едином пространстве
Померкла Искра- ушла
В человеческом непостоянстве.
Все прошло и разрушен союз,
Тех кто должен беречь друг друга
В жизни не было крепче уз
И сильней обережного круга.
Что ж. Я сделала все что могла,
И ждала я достаточно долго
И теперь я разрезать должна,
Наше поле, что и так уже мертво.
Нож каленый я свой наточу,
Облачу его в злат -рукоять
Видят боги, что не хочу
Поле искры я убивать
Но как быть я не знаю, поверь,
Поступить как должна я по правде,
Если ты закрыл в сердце дверь,
И ушел, поставив преграды.
Буду думать пока кузнец
Восстановит мой нож булатный,
Засверкает он наконец,
Из земли холодной достанный.
Сорок дней я тебе даю,
Мой далекий любимый друг,
А потом уже отсеку
Обережный меж нами круг.
Долг исполнить я этот должна,
Не могу я в неволе жить,
Я как птица, что без крыла,
Во тьме не умею творить.

Однажды в далеком северном крае,
Карелой его называют.
Между двумя людьми
Вспыхнула искра любви.

Сладко, нежно сердце забилось,
Мир поплыл и земля шевелилась,
Небо Раду запело светом,
Звуком, дыханьем тем летом.

Воздух вокруг заискрился,
Огонь по жилам полился.
И земля умоляла их:
Искру любви сохранить.

Для них это было так,
Словно развеян мрак.
Словно они лишь двое.
На этой земле большой.

Все им вторило — деревья, цветы.
Как же вы нам нужны!
Умоляем вас — сохраните,
Любовью своей дорожите!

Берегите любовь, лелейте,
Сил во имя нее не жалейте.
Пусть она в этом мире живет!
И песнь жизни всегда поет.

Растворитесь в друге друге.
Сердце к сердцу, плечо к плечу.
И пойдут от вас волны, круги.
Рассекая мрак, тлен и тьму.

Если вы ее сохраните,
К вам примкнут силы жизни на век.
Берегите любовь, берегите!
Всполох искры ведь не для всех.

Но если ее сбережете,
Любовь умножите вы,
Другой искре дорогу пробъете,
И станет больше любви.

А потом искры снова и снова,
Любовью зажгут сердца,
И вспыхнет планета любовью.
И будет исцелена.

Желаю тебе жить в любви!
Долго — долго, примерно вечность!
Я желаю всегда чтобы ты
был счастлив! и бесконечно!

Пусть хмельное вино Побед,
Разольется для тебя рекой,
И возможностей будет сверх,
Чтобы взять их своей широтой!

Береги же свою любовь
Ради жизни и ради блага,
Расцветает она пусть вновь
Самоцветами и отрадой!

Пусть бегут за окном года,
То как есть и не нужно менять,
Я желаю чтобы всегда,
Тебя было кому сохранять.

Чтобы сердце твое согревали,
Берегли разумным теплом,
И всегда тебя свято ждали
Там где твой настоящий дом;

Пусть всегда ты легко решишь,
Все вопросы, что в жизни есть,
Береги свет своей души,
Будь спокоен сейчас и впредь!

С днем рождения, друг родной,
Я поздравить тебя хочу,
Где б ты ни был, но будь живой,
Я тебя в этот день прошу!

Сердце бьется пусть гулко в груди,
Тихой радостью наполняясь,
Будь здоров и себя береги,
От недугов всегда избавляясь!

Заискрился Днепр толщей вод своих
Гнев понес к Дону- батюшке
Рассказал ему о своей беде.
Дон же вспенился, с Волгой встретился
Волга-Матушка да к Оке пошла
Стали реки все совещатися
Енисей пришел с грозным Иртышом
Обь, да с Леною тоже тут-как тут
В гневе праведном Урал, Амур идут
Нижняя Тунгузка и Велюй-река,
И Ишим пришел к ним, и Колыма
Индигирка здесь, да с Хатангою
Кама, Жуковка, Истра славная
Иж, да Каменка, Кия, да и Мста,
Казыр, Кан, Кубань, Исеть и Алдан
Стали Реки все совещатися
Как беду свою им избыть бы всю.
Сказал грозный Днепр, братья вы мои
Помогите мне огнь потушить!
Общая беда, а не лишь моя
Полыхает степь, да не от врага!
Уж три года как, война длится
То не внешний враг порезвился
То сыны земли украинские
Бьются танками исполинскими
Проливают кровь, да славянскую
Не чужую вам, а кровь братскую
Украину уж обезглавили
И страдают там детки малые,
Старики терпят хлад да и мрак
К водам к небесам их несется глас
Поуехали разоренные
Не найдя приют за кордами
Украина моя вольная
Стоит бедная, разоренная!
Братья вы мои я напился всласть
Крови детушек и прошу я вас
Помогите мне усмирить детей
Чтобы глупые стали бы мудрей.
И сказала тут река Белая
Что же это, они делают?
Не с врагами бьются с супостатами
А с родными ведь, бьются с братьями!
И Вуокса закричала тут:
Нужно порешить как Днепру заступ
Совершить, чтоб ему не пить
Кровь славянскую, погасить войну,
Войну братскую
Загудел Баргузин, да и Иловля,
Не позволим мы детям гибели
Учинять своим братьям — кровникам
Казальник сказал: Разольемся мы!
Лаба, Индер, да Медведица
Стали пуще всех, гневом пениться
И Лопасня и Катун -река, Рахма, да и Выжегда
Реки все кричат, совещаются,
Когда же та война завершается?
Сколь еще терпеть, боль своих детей
Будет Днепр Святой на земле своей?
Бюрюса, Ветим, да Десна,
Зея, Кеть, да Двина,
Оленёк, Онор, да Махра,
Тобол, Хопёр, да Тура
Встали тут пред Москвой- рекой
- А давай сестра мы пойдем с тобой
Да всем миром на честной поклон
Да к царю великому, царю батюшке
Пусть же встанет на защиту всем,
К детям славянским тем,
Кто страдает, муки принимает
Украина вся ведь огнем пылает!
Молвила им Москва-река
А пойдемте же вместе до царя!
Пусть Владимир -царь нас послушает
Коль выше него правды больше нет.
И к кому еще ведь податься нам,
Как не в Первопрестольный град
И сплотилися реки буйные
С ними батюшки, да с хоругвиями
И со всех земель на Руси большой
Всяк к царю- батюшке на поклон пошел
Ветераны-старики, да с медалями,
Что в былые времена отстояли нам
Земли да великие, что теперь развалились все.
Как услышали в Белоруссии да послали
Послов к царю русскому.
Из Армении, да из Грузии
Шлют послов своих в земли русские
Казахстан послал делегацию,
Принести царю декларацию
С гор святых седых аксакалы
Своих гонцов тьму слали,
Из Ташкента, Баку и Литвы,
Из Таллина, Бишкека пришли
Из Молдовы все, кто смогли,
Душамбе и Ашхабад к ним примкнули,
Пусть война пройдет, не воюют!

Разом стоят все народы, да братские
Не дадим губить мы славянские
Души светлые, да пречистые
Мы пойдем к царю и все выскажем!
Всколыхнулся мир, да во всех концах
На железных птицах к нам в Москву летят
Из Австралии, из Америки
Да из Африки прилетели к нам
С Океании и Антарктики
Все стоят в Москве и ждут царское
Слово высшее, да заступное.
Вышел царь к ним в место людное.
Вышел царь к ним, да царь батюшка
Встал на лобном месте и всех выслушал
И стал думу думать, да Владимир -царь
Как же потушить Киевский пожар.
С ним бояре, совещаться стали
Три дни царь совещался,
Призывал бояр не поддаться
Страхам да сомнениям
Ждали все их решения.
Москва гомонит, а по церквям звон стоит.
Вышел в другой раз к ним царь — батюшка
И сказал пойду совещатися
С отцами святыми, да с муллами честными,
Да с волхвами, да с ламами, дабы стало нам
Ясно все. И просил царь, светлый батюшка
Чтобы все кто богу молются, да и те кто не клонится
Пришли на вече народное, дабы принять вольно им
Да решение, да правдивое.
И решение они вынесли.
Вышел к ним царь, да в третий раз.
А поеду я в Лавру да сейчас.
И поехал царь к Отцу Сергию,
У мощей Святых да поведал ему.
Ночь молился пресветлый царь.
На на утро ответ сказал.
Встанем мы, да всем миром,
Прекращу войну, что постыла.
Верьте мне мои братушки,
Изыщу я средства как сладить нам!
Изыскал уж я людей мудрых, коим дал наказ
И вам будет да по слову всем да по вашему.
Сладим к миры мы, завершим войну!
Закричал народ да трехкратное
Как мир древнее, как мир славное
УРА! Троекратное.
2017 год. Москва

ГОРЬКО ПЛАЧЕТ ДЕВОЧКА ПО СВОЕЙ ЛЮБВИ.
МАТЬ ЕЙ ТИХО ШЕПЧЕТ: ПЛАЧЬ, РЫДАЙ, РЕВИ.
ПУСТЬ СЛЕЗАМИ ВЫЛЬЮТСЯ БОЛЬ, ГРУСТЬ И ПЕЧАЛЬ,
ГОРЕ НЕИЗБЫВНОЕ ВЫПЛАКАТЬ НЕ ЖАЛЬ,
ПЛАЧЬ, МОЯ КРОВИНОЧКА, СЛЕЗОНЬКИ ИЗЛЕЙ,
ЧТОБЫ СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ ИЗЛЕЧИТЬ СКОРЕЙ.
А КОГДА НАПЛАЧЕШЬСЯ ЛЯГ ТЫ И УСНИ,
Я ЖЕ БУДУ РЯДЫШКОМ, КОЛИ ЧТО -ЗОВИ.

НИЧЕГО НЕ НУЖНО НАМ СЕЙЧАС РЕШАТЬ,
ПРОСТО ГОРЮ ВОЛЮ ВСЮ НАДО ОТДАТЬ.
ТЫ РЫДАЙ И ПОМНИ, ЧТО ТЫ НЕ ОДНА,
ЧТО С ТОБОЮ МАМА, НЕБО И ЛУНА.

НЕБУ ТОЖЕ БОЛЬНО, КОГДА ПЛАЧЕШЬ ТЫ,
ПЛАЧЬ, МОЯ РОДНАЯ НА МОЕЙ ГРУДИ.
Я С ТОБОЙ ПОПЛАЧУ, ПОКА НЕ УСНЕШЬ,
ПУСТЬ ОПУСТОШЕНЬЕ ГОРЮШКУ ПРИДЕТ.
МАТЕРЬ БОГОРОДИЦА ТЫ УСЛЫШЬ МЕНЯ,
И ПРИДИ НА ПОМОЩЬ, ЗАЩИТИ ДИТЯ.
ДАЙ ТЫ ЕЙ ОТРАДУ, ГОРЕ УСПОКОЙ,
ЧТОБ НЕ ПЕРЕСТАЛА- ВЕРИЛА Б В ЛЮБОВЬ.

ПУСТЬ ЖИВА ВИДЕТЬ ТЕБЕ НЕЖИТЬ ДАСТ!
А РАДА С ЛЕЛЕЙ ЖИЗНЬ УКРАСЯТ НЕЖНО!
ПУСТЬ ЛАДА РАВНОВЕСИЕ СОЗДАСТ!
ХРАНИТ ВЕЗДЕ. ГДЕ БЫ ТЫ НЕ БЫЛ.

ПУСТЬ СБАЛАНСИРОВАН ВСЕГДА КЛИНОК
ДЛЯ БОЯ ТОЧНОГО, ЕДИНОГО УДАРА!
ЧТОБЫ ВСЕГДА ТЫ ВИДЕТЬ МОГ
ГДЕ ЗАХВАТИТЬ И ПРАВИТЬ ГДЕ ПО ПРАВУ!

ТВОИ ПОБЕДЫ ЖИЗНИ РАДИ,
ИДИ И СМЕЛО ПОБЕЖДАЙ!
СМОТРИ ГДЕ ВЫПРАВИТЬ, ГДЕ СЛАДИТЬ.
И ОТ ПОБЕД ТЫ РАДОСТЬ ПОЛУЧАЙ!

И ПУСТЬ ЛЮБОВЬ СНАРУЖИ И ВНУТРИ,
ТЕБЯ ВЕДЕТ К ТВОИМ ПОБЕДАМ,
ЖИВИ, МОЙ ВОИН , И МИССИЮ ВЕРШИ,
ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ ТВОЙ РОК ОТМЕРЯЛ!

ТЫ БРАТИНУ ВОЗДАЙ ЛЮБОВЬЮ ТЕМ,
КТО ТЕБЯ НЕЖНО БЕРЕЖНО ХРАНИТ!
ВСЕГДА ПОЛУЧИШЬ ТЫ ВЗАМЕМЕН
ЛЮБОВЬ И ПРЕДАННОСТЬ СВОИХ!

СОЛДАТ! ТЫ ВОИН, ГОСПОДИН!
ГОСПОД НЕ МОЖЕТ БЫТЬ В ИЗБЫТКЕ.
ТЫ ЛУЧШИЙ, ТЫ ТАКОЙ ОДИН!
ТВОЙ ПУТЬ — ОН ШИРЬ И К ВЫШНИМ!

К ВЫШНИМ БЛАГАМ ВО ЧЕСТИ И СУДЬБЕ,
В ДЕЯНЬЯХ, ЧТО ВЕДУТ К ПОБЕДАМ,
ВЕДЬ ПРЕДНАЧЕРТАНО ВСЕГДА ТЕБЕ
БЫТЬ ПЕРВЫМ!

О книге. Есть в Адыгее плато Лагонаки.О нем сложено много легенд и народных поверий, по мотивам которых была написана сказка-легенда ЛагоНаки.
Эта сказка о любви, о добре и человеческой жадности, которая часто не имеет границ. Некоторые люди готовы в угоду своим амбициям поступиться родными детьми.
Но любовь! Любовь всепобеждающая и вечная. Для неё нет преград. Для любви не существует ни жизни, ни смерти.


Давным-давно, когда на свете чудеса творились,
Волшебники и колдуны водились,
Жил Абадзеш -великий князь,
Богатством, знатностью гордясь,
На землях правил Адыгеи,
Враги его даже не смели,
Подумать о войне
Ибо войска его в сомне
Были жестоки в лютой сече.

Народ жил по законам горцев вечным.
И процветал в краю родном,
Все ладно было и кругом,
Стада огромные жирели,
Луга под солнцем зеленели,
Средь гор- под неба синевой.
Здесь было счастье. Был покой.

И мудростью адыги жили,
И караванами возили,
Искусных мастеров труды,
Тончайшей выделки ковры,
Кувшины медные, меха,
И не было острей клинка,
Чем тот, что создали черкесы,
Из скал высоких и отвесных,
Руду- железо добывали,
И день и ночь они ковали,
Булат и зброю, и клинки
Все ради мира- не войны!

Их девы белыми руками,
Под песни нежные вязали
Из тонкой нити шерстяной
Платки, расписывая хной
И красками, как неба синь.

В богатстве и почете жил
Князь Абадзеш. Его семья
Была огромной. Родила
Ему красавица жена
Шесть сыновей и чудо дочь.
Ее глаза темны как ночь,
Улыбкой солнце затмевает,
Румянец на щеках играет
Прекрасна как сама весна!
Изящна, весела, легка,
Как лань. Княжна.
Всех краше дев во всей стране.

Отец приданное за ней
Давал богатое весьма.
И вот, когда пора пришла,
Князь объявил, послал гонцов
Что зятя выбирать готов.

Он Наки- дочь свою отдаст,
Ту, что дороже всех богатств
Искуснейшему средь джигитов.
Кто победит в бою открыто
И в состязаниях умело,
Кто в джигитовке самый смелый.

Готовились теперь весной
Встречать гостей большой гурьбой.

Однажды князь собрался в горы,
На пастбища. Да и дозоры
Пора проверить ему было.
Тогда же Наки попросила:
-Возьми отец с собой меня!
Ведь любопытно мне весьма,
В последний раз с тобой побыть,
По землям предков походить.

Князь Абадзеш согласен был.
Как жизнь свою он дочь любил,
Ни в чем отказа та не знала,
И чтоб она ни пожелала,
Всегда отец ей позволял.
Всякий в округе это знал.

Вот едут среди синих гор,
Где овцы княжьи с давних пор,
Пасутся на лугах богатых,
Где снег сверкает словно злато
Зеленая трава под ним,
И все здесь чудится живым!
Наполненным Небес творенья,
Любви божественной и рвенья
Прекрасен бога чудный дар!
И нет сильнее в мире чар
Чем синих гор волшебный дух!

И уловил тут Наки слух
Серебряной свирели звуки.

Все замерло. Как -будто
Нет в мире больше ничего
Чем горы, снег и колдовство.
От музыки свирели нежной,
Прекрасной, чистой и безбрежной.
Что льется чудно на горах,
И отражаясь в небесах
Хрустальным звоном осыпаясь
К сердцу любовью прикасаясь.

Все замерло, молчит кругом.
Княжна притихла, а потом
Коня направила на звук,
Тут видит на скале пастух
Играет на свирели здесь.
-Как тебя кличут? Мне ответь.

Пастух игру свою прервал
-Лаго — ей тихо отвечал. -
Свирель свою он опустил,
Но звук все лился и молил
К небесной сини куполам,
И разносился по горам.

Их взгляды встретились, сливаясь
В единый свет преображаясь.
И заискрилось все вокруг!
Звучал свирели дивный звук.

Любовь спустилась с неба шири,
Всех, что прекрасней в этом мире!
И в первозданной красоте,
Объединила их в сомне!

Любовь! Что миллионы лет
Дарует силы нежный свет!
Та, что всегда средь нас живет,
И сердце нежно зажжет
Лишь позови! -Она придет,
И чудом жизнь всю озарит,
Любое сердце оживит.

И вдруг. Из-за скалы
Выбежали псы.
Они у Наги ног легли,
Подставив ласке животы.

Тут выехал джигит
И Наки строго говорит:
-Княжна! Отец вас обыскался,
В обратный путь домой собрался.
А вас и след простыл давно.
Нельзя в горах бродить одной.
И разговаривать не след,
С таким как этот. На обед
Успеть нам нужно. Вечереет
На землю скоро ночь поспеет,
И темень ляжет на горах,
Скорей садитесь на коня
К отцу сопровожу вас я.
Ну, что вы медлите? Меня
Ваше смятение тревожит.
Она садится на коня, на Лаго смотрит.

-Прощайте, чудный музыкант,
У вас божественный талант,
В крепость к нам вы приходите
Свирелью вашей осветите,
Наш праздник Мира и Весны.
Вам будем рады! - Что молчишь?
Джигит ему вопрос задал.
Тот поклонился, но молчал.
Охранник потянул удила,
И Наки лошадь поспешила,
Туда, где ждал ее отец.
К нему подъехала. -Ну где ж,
Дитя мое ты пропадаешь?
Неужто, Наки ты не знаешь,
Как здесь опасно быть одной,
- Отец! Прости, прости, родной.
Заслушалась свирели звуком,
Пастух Лаго играет будто
Спустились боги к нам с небес,
Все озарилось! Горы, лес
И сердце замерло в груди.
Такой божественной игры
Не слышала я никогда,
Я пригласила пастуха,
На праздник наш придти играть,
Тебя порадовать и мать,
Украсить праздник наш игрой,
-Наки, молчи, Господь с тобой.
Своих довольно музыкантов.
-Отец, поверь! Таких талантов
Нет в крепости у нас еще!
Лаго играет так, что все
Вокруг становится волшебным!
- Ну хватит. Что за бредни
Ты, дочь моя, сейчас несешь?!
Пусть уж приходит, коль зовешь.

Не стану я тебе перечить,
Пусть подудит пастух. На плечи
Накинул Абедзеш ей мех.
- И ты мне не перечь при всех
Похолодало. Вот, возьми вина,
И выпей кубок весь до дна,
Там мед и травы растворили
И на огне накипятили.
Пора в обратный путь идти.
Пей, дочь моя. Да поспеши!

Уже спустилась ночи тьма,
Когда близ крепости дома,
Увидели они в дали,
В оконцах светятся огни.

Проехали селом к воротам,
Их ждут. Тут кто-то
Князя окликнул. Тот отъехал,
Стоит пред ним в плаще из меха,
Старик- кудесник- старый друг.
- Послушай, князь, что я скажу.

Сегодня руны я бросал,
И мне Всевышний рассказал,
Что надвигается гроза,
На род твой. Дочь твоя,
Полюбит вскоре пастуха,
И станешь ты угрозой ей.
Прошу, мой друг не смей!
Перечить в выборе ты Наки,
Я видел рун священных знаки.
Не стань помехой для любви
И выбор дочери прими.
И будет счастлив весь твой род.
Благословение придет
На будущие поколенья,
Не нарушай закон творенья.
Иначе кровь свою прольешь
И старость в горе проведешь!
Ты дочь счастливую узри,
Союз любви благослови.
И горе уберешь в роду.
- Ты, что рехнулся? Как могу
Я свою дочь дать пастуху?

На злате выросла она,
Со злата ела и пила,
Глади, какая красота!
Ее я одевал в шелка,
В сафьян ей ножки обувал,
С нее былиночки сдувал!

А ты! Отдай дочь пастуху!
Кудесник, вот, что я скажу.
Все твои руны набрехали,
Чушь несусветную сказали.

Не смей об этом говорить!
На двор мой больше не ходи.
Заказан путь тебе туда,
Пока княжна
К мужу не съедет. И должна
Она быть лучшему женой,
Тому кто род богатый свой
Ведет от князей и царей,
И никому, старик не смей,
Ты эти басни рассказать.
Иль я огню велю предать
Твой дом и всю твою семью,
В своем уделье не стерплю,
Подобного я брака.
Дочь моя -дева Наки,
Не будет пастуху женой,
О, Господи, Всевышний мой!

Князь вспомнил. Вот уже сбылось,
Проклятье, что старик принес.
И вспомнил дочери глаза,
Ее восторги и слова,
Что о Лаго та говорила.
Она сияла и светилась
Такою князь не видел дочь
-О, Бог мой ! Мне помочь
Тебя прошу и отвести,
Такой не нужно нам любви!

Князь вдруг чернее тучи стал,
В ворота крепости погнал,
Коня гнедого поскорей,
Велел жене своей,
- Иди в покой. Да побыстрей.
Та, быстро побежала к мужу.
И Абадзеш ей тут же
Поведал старика слова,
И то, что дочь их влюблена.
- До джигитовки две луны осталось.
Куда бы Наки не собралась,
Не смей ее ты отпустить.
Ее работой загрузить
Нам нужно. Да потяжелей.
Прошу, Малика, не жалей,
И ни минуты ей
Не дай сидеть. Пусть устает,
Готовит, гладит, или шьет.
И пусть поют при ней всегда,
Чтоб песни слушала она,
И не было ей сил мечтать.
- Муж все исполню. Но сказать
Позволь мне слово. Не гневись.
Ведь все пророчества сбылись,
Что нам кудесник приносил,
Может оставить как судил,
Господь. Ему же все видней.
- О, женщина! А ну не смей
Перечить мне. Совсем сдурела?
Для пастуха, что ль дочь ты зрела?
Как смеешь думать о таком,
Что в доме будет он моем
Зятем. Или она к нему пойдет?
Все это блажь. Она пройдет.

Сходи к Марьяне, ты в ущелье,
Пусть даст старуха тебе зелье,
Отсушку дочери ты дай.
Все, женщина, теперь ступай!

– Послушай, муж, прошу меня.
Когда я встретила тебя,
И семьи наши враждовали
Мне тоже зелия давали
Но те любовь не погасили
Любовь лишь набирала силы.
Когда же к жениху везли,
Ведь выкрал, милый меня ты.

- Все помню я,
Но ты княжна.
И роды все же замирились,
Когда сыны наши родились.
А тут пастух! Позор какой!
Я не позволю чтобы мой
Род с пастухами породнился!
Да он хорош! И заручился
Порукой средь людей моих,
В стадах приплод, овец таких
Крупнее нет да и жирней,
Чем в стаде Лаго. Но не смей
Об этом больше говорить.
Нужно нам Наки поженить
С самым богатым из джигитов,
Вот сын Ахсина или Гвидо,
Чем не зятья?
А сын Пероша! Знаю я
Как бьются в сече на мечах,
Аж искры! И в речах
Мудры весьма эти мужчины,
Таким лишь дочь вот отдадим мы.

Вздохнула женщина, ушла.
Дочь рядом с прялкою нашла.
Наги сидела, напевала,
И как луна она сияла,
Мать подошла. Та засмеялась,
– Что, дочь с тобою нынче сталось?
– О, мама, я влюбилась!
В рассказ о Лаго та пустилась.

И хоть Малике было жалко дочь,
Та ей ответила. -Ну что ж.
Влюбленность это же чудесно,
Но ты подумай непременно,
Как жить ты будешь с пастухом?
Где? Что станется с отцом?
Когда сватов пастух зашлет.
Ты опозоришь весь наш род!
Как будешь жить в лачуге ты?
Наги потухла. - Что молчишь?
Подумай, детка на досуге,
Что скажут братья и подруги?
Как ты посадишь пастуха,
За стол где вся твоя родня?

Наки молчала.
Лишь кончик ленты своей мяла.
- Ну что ж, Теперь пора к столу.
- Устала я. Позволь пойду.
– Иди. И Наки убежала.
На ложе вся в слезах упала.
И обессилив там уснула,
Ей снился сон. Она порхнула
Со скалы белой лебедицей.
А рядом белый лебедь вился.

Свирель звучала в этом сне.
А там по-ниже на земле
Стоял отец ее и братья
Она же все летела. Счастьем
Наполненная и покоем.
И нежной трепетной любовью.

С утра работой загрузили.
Едва хватало Наки силы,
Дойти до комнаты в ночи,
Но сны. Не шли.
О Лаго думала она.
И ночью темной и средь дня.

Не шел Лаго к себе домой.
В пещере темной под горой,
Остался на ночь спать один.
Костер в пещере засветил.
О камень он спиной оперся,
А пес его о руку терся.-
Выпрашивал хозяйской ласки,
В глаза смотрел,
Но все напрасно.
Лаго в раздумьях пребывал,
О Наги думал и молчал.

Тут женщина вошла в пещеру,
В широком платье, в шубе белой
Взглянула на него, на пса.
И мудрые ее глаза,
Узрели все, что приключилось,
Что на его душе творилось.
- Лаго! Чего не весел ты?
Свирели звуки не слышны?
Который день ты не играешь.
О чем ты думаешь- мечтаешь?
Пред ним стояла чародейка.
Когда-то ее злодейка,
Однажды извести решила,
И чары смерти наложила.
Ей тьма и бездна помогали,
Слуги злодейки приковали
Ладану ко скале в ночи,
Убийцы взяли уж клинки,
Но Лаго оказался здесь-
Искал отбившихся овец.
Вступился за нее. Убил,
Тех кто обряд ночной вершил.

С тех пор та стала с ним дружить.
- Ладана. Как же теперь быть?
-
Я жил спокойно среди гор,
Но вдруг чудесный взор,
Мне сердце сетью оковал,
Княжну, прекрасную видал,
Когда овец своих я пас.
Она тот час
Сердце мое в плен захватила.
– Ах, Лаго! Как же это мило.
Ладана нежно засмеялась.
-Что тут смешного? Мне осталось
В тоске прожить свой век теперь.
-Ну полно, Лаго. Ты поверь,
Нет лучше мужа для княжны.
Чем ты.
-Смеешься, чародейка?
-Ступай сюда скорей -ка.
Его Ладана позвала,
И нежно взглядом обвела.
Его черты, стать удалую,
Ведь разбудить могу я,
Древнего воина, что спит,
И что зовется Фишт,
Тебя всему научит он,
Чтоб был тобою побежден,
Всяк, кто приедет на турнир.
Я слышала, что Абадзеш решил,
Дочь выдать замуж за того,
Кто всех сильней, и кто,
На джигитовке победит.
Вот ты
И станешь победитель.
Тогда княжны твоей родитель,
Не сможет дочку удержать,
Должен тебе ее отдать.
По правилам, законам чести,
Тогда ты сможешь быть с ней вместе.
Нужно лишь нам одно узнать,
Хочет ли Наки женой твоею стать?

- А как же я ее спрошу?
Ведь нет же в дом к ее отцу,
Дороги. Я лишь пастух.
-Лаго. Тебе я помогу!

Отправлюсь завтра в крепость к князю,
Да давно пора. Ведь зелий разных,
Готово много у меня.
Да, в крепости еще дела.

Все. Решено. Я завтра отправляюсь.
С княжною повидаюсь.
И если любит та тебя.
В чем я уверена сполна,
То Фишта-война разбужу.

Однажды помогла ему,
Моя прабабка. И пора.
Долг оплатить бы мне сполна.

Ну что, готов сразиться за княжну?
Да я готов! Коль не смогу,
Я победить в честном бою,
То пусть Извечный заберет,
Последний вздох. Ведь без нее,
Мне жизнь на свете не мила,
Ну полно, друг мой. А давай!
Для Наки ты письмо напишешь,
И пусть красавица увидит,
В строках твоих, любовь твою,
Я передам. Да и спрошу,
Согласна ль быть женой твоей?

С рассветом у моих дверей,
Тебя я жду. Пиши скорей!

Она ушла. Лаго присел.
Он улыбнулся. Лик зардел
Взял лист бумаги тонкой белый,
Перо. И стал писать, умело
Водя пером по белому листу:
«О, Наки! Возможно не к лицу,
Мне эти строки отсылать тебе,
Я знаю, что возможно мне,
Великий грех, о князя дочери мечтать,
Но разреши, княжна, мне рассказать,
Как я люблю тебя, любовь моя!
В тот день, когда,
Тебя я встретил. И глаз твоих увидел свет,
Которых в мире краше нет,
Все перестало для меня существовать,
Лишь о тебе мечтать,
Способен ночью я и днем
Волшебный звон
Твоего смеха дорогого,
Все время слышу я. И снова,
Твой лик прекрасный пред глазами.
Позволь же мне на состязаньях,
Биться с другими за тебя!
Я знаю, что пастух лишь я.
И не смогу дать все к чему привыкла ты,
Но дом добротен мой, и мы
Ни в чем нужды не будем знать.
За время службы я сумел собрать,
И деньги, и еще добро.
Руки мои умеют все.

И до последнего удара сердца,
Лишь о тебе я буду печься.
Стараться жизнь твою украсить,
И только счастье, любимая, тебе я принесу!
Но если слишком много прошу,
И зря смутил я твой покой,
Прости! Не смейся надо мной!

Пусть же тогда, ты будешь счастлива всегда,
И где бы ни была, благословляю я,
Вздох каждый твой,
Будь счастлива и твой покой,
Нарушить больше не посмею.»
Перечитал. «Теперь я
Точно буду завтра знать,
Чего мне от любимой ждать.»
Подумал так пастух Лаго,
Погладил пса, что лег у ног его.

- Ну что дружок. Возможно, я теперь усну.
Быть может завтра.... Я даже думать не могу.
Свирель достал и стал играть.
И музыка его в горах
Хрустальным звоном отражалась,
Искрилась и переливалась.

С первыми лучами,
Лаго стоял перед дверями,
Ладаны. Передал письмо.
Она же забрала его.
И вдруг исчезла как виденье.
Чрез миг возникла уж в селенье,
Что окружало крепость князя.
И устремилась сразу
К дому кудесника Тхарко.
Тот уж давно
Почуял, что она прибудет,
Накрыли стол, расставив блюда,
И бахсиме горячий стыл.
Кудесник гостью усадил
За стол покрытый полотном.
В неторопливый разговор,
Пустился старый Тхарко
Приняв ладанины подарки.
Гостья отведала халюж.
-Что в крепости? - Да скоро уж
Приедут гости на турнир.
Хозяин отвечал. И был
Он чем-то удручен.
-Что же тревожит вас : И в чем
Нужда — Гостья спросила старика.
- Почтенная, княжна занемогла,
Уж девять дней лежит она
Без всякого движенья.
-Что же случилось? - Зелья,
Марьяна ей какого-то дала,
Как мне сказала госпожа,
Остуду навести хотели,
Но что-то видно проглядели.

И вот княжна лежит.
Все время в потолок глядит,
И не шевелится, не дышит,
И словно ничего не слышит,
И сердце бьется лишь слегка.
Подумали, что умерла,
Но зеркальце я подносил к устам,
Она жива. Но что же нам
Теперь поделать? Я совсем не знаю.
-Веди, старик я попытаюсь,
Княжну поднять, коли смогу.
-Пойдемте, госпожа, я проведу,
Вас в крепость. И они пошли.
- О, уважаемая вы!-
Воскликнул Абадзеш когда
Ладана в зал большой вошла.

- Чем напоили вы княжну?
– Да я просил жену
Остудных зелий дочери налить,
Чтоб та не смела погубить
Чести семьи любовью с пастухом.
-И что потом?-
Строго спросила чародейка.
Холодной змейкой
В зале огромном голос прошуршал,
Даже огонь в камине гаснуть стал.

- Чего же вы добились?
-Наки пила. Потом же подкосились,
Ноги ее. Села на пол она,
Тут же в покои снесена.

-Чего же хочешь, князь ты дорогой?
Зелье сработало. Ей принесло покой.
- Пусть дочь моя встает скорей! Женой
Ей предстоит стать молодой.

- Тебе я князь, могу помочь,
Сейчас же встанет твоя дочь,
Но зелий больше дать не смейте.
И Лаго пусть со всеми вместе,
На джигитовке будет состязаться,
И должен ты мне князь поклясться,
Что если победит пастух,
То дочь свою из своих рук,
Благословляя ты отдашь,
Князь встрепенулся: - Как же так?
Дочь пастуху свою отдать!
И все добро,
Что ей в приданное дано
Моею щедрою рукой!
- О, князь, постой.
Оставь себе все поволоки,
Шелка, браслеты, и повойник,
Что златом и камнями шит,
Пастух ее озолотит,
Когда придет его черед,
Для дочери твоей Лаго,
Все сделает. Лишь срок ты дай,
И с легким сердцем отпускай.

-Смеешься ты над нами, чародейка
Пастух ее озолотит! Поверь- ка.
Мой род копил богатства сотни лет,
Один лишь золотой браслет,
Что Наки носит на руке,
Баранов триста стоит. Иль тебе
Не важно знать,
Что Наки здесь привыкла одевать?

-Ну ладно пусть она придет в себя,
Ее мы спросим. Коль она
Согласна, пренебречь благами,
Что скоплены ее дедами.
Оставить здесь богатый скарб,
И скромно жить в горах,
То клятву дашь,
Что дочь отдашь
Ты Лаго в жены. Ну!- Ладана смотрит
И князя не торопит.

А Абадзеш решает,
-Ну хорошо! Бог знает,
Что у девчонки на уме
Дадим же ей
Решить. Где? Как? И с кем ей жить.
Пусть Лаго бъется за нее,
Ведь не понятно кто
Реванш возьмет на поле бранном,
Там и посмотрим кто богами,
Ей предназначен мужем быть,
В чьем доме ей женою жить.

Направились в покои Наки.
Она лежит, бела как скатерть.
Дыханье не колышет грудь.
Ладана ей влила чуть-чуть
Воды с зеленым порошком,
Потом над девой провела рукой,
Ланиты той
Вдруг зарумянились слегка,
И белая ее рука коснулась собственного лба.
Вздохнула девушка и села,
Вокруг стоящих оглядела.
Закашлялась. Воды ей дали.
И плечи платом повязали.

-Скажи мне дочь, моё дитя,
Желаешь ли чтоб пастуха,
Пустили в праздник состязаться,
Коль победит- мужем сказаться,
Забрать тебя в свой дом женой?
-О, больше жизни! Мой отец родной!
Сказала Наки и потупив взор,
Глядела на ковра узор.

-Но дочь, тебе скажу,
Что не смогу я пастуху
Отдать приданное твое,
И все добро
Останется в роду.
А ты уйдешь к нему,
В чем будешь в свадьбы день.
И ты поверь,
Мне дочь моя,
И свадьба будет ли едва.
Ибо позор и стыд большой,
Сажать гостей будет с тобой
И мужем-пастухом твоим.
А мы законы предков чтим!

; Как скажешь, батюшка, родной.
Я к мужу не возьму с собой
Ни поволок, ни тонких шалей,
Лишь только что умею, знаю
И свою нежную любовь,
К тебе отец, возьму с собой.

Князь прочь умчался, за ним все.
-На Наки, вот возьми тебе,
Лаго наш весточку прислал.
Не бойся ничего и знай,
Все будет у тебя. И дом и стол.
Я помогу, ибо Лаго
Однажды спас меня от смерти,
-Ладана, милая поверьте,
Ведь не боюсь я ничего,
Мне нужно только лишь одно,
Чтоб Лаго
Со мною был всегда,
И чтоб любил одну меня.
И та письмо к груди прижала,
И ласково поцеловала.

; Что ж, осталось только ждать,
Пойду я Фишта пробуждать.
Заспался, старый, уж поди,
Пора умения свои,
Ему Лаго бы передать,
А ты, ложись ка спать.
И не тревожься - все устроим,
Лаго великим станет войном,
На джигитовке победит.
Победу бог ему вручит!
Все будет хорошо.
И все со временем пройдет,
Семья твоя смириться,
Когда сынок иль дочка народится.
- Вот, чародейка, передай, Лаго
Застежку для плаща его.
Ее мне бабка подарила,
Чтобы любимому вручила.

Ладана Наки обняла,
И вдруг исчезла. А княжна,
Письмо от Лаго прочитала
Душа ее спокойной стала.
От счастия княжна светилась
Она читала и молилась,
Извечным синим небесам,
Чтобы отец ее отдал,
Как обещался в жены Лаго,
И чтоб ничто.
Их никогда не разлучило.
Чтоб вместе рядом они были.


-Фишт!- Голос Ладаны разорвал лесную тишь.
-Фишт!- Сорвались с веток стаи птиц,
-Фишт!- Ветер по склону пробежал
Гора встрепенулась и склон задрожал.
Лавина промчалась вниз
И камни за снегом вдогонку неслись.

Вздохнул тяжело исполин, шевельнулся
От вздоха весь лес на горе покачнулся.
Фишт синие очи свои распахнул,
И полною грудью еще раз вздохнул.

-Ты кто? И как смеешь меня ты будить?
- Ладана я. Долг мне изволь возвратить.
Что бабке далекой моей задолжал.
Ты лет как семьсот уж, красавчик, проспал.

-Чего же ты хочешь, гостья моя?
Что может сделать Фишт для тебя?
- Сначала вот выпей вина молодого,
Поешь из барашка, кебаб и жаркого,
Вот зелень и сыр, пахлава и суджук,
Орехи и мед, перепелок шесть штук,
Пенистый кундысу, некутль и тхуж,
Отведай -ка Фишт, кояж и лукум,
Лепешки хрустящие, хлеб, шедесы,
И жареной шмат для тебя колбасы,
Я принесла, чтобы силы предать,
Когда ото сна ты сможешь восстать.

-Спасибо, красавица! Вот угодила!
Такой мне богатый пир учинила,
Фишт хлебец хрустящий в шущипс обмакнул,
И жир с наслаждением с пальцев слизнул,
Выпил вина, поел лакомства все.
- Теперь говори! Чем помочь мне тебе?

-Есть один человек.
Он тоже помог мне когда-то. Теперь.
Я долг свой исполнить хочу перед ним,
Мне нужно, чтоб стал он непобедим,
И на джигитовке он первым бы стал,
И в жены княжну прекрасную взял.

-Кто же сей юноша?- Фишт задал вопрос,
Пастух. Ты слышал его,
Он на свирели играет чудесно,
- Я слышал. Но думал, что сон то прелестный.
В срок какой должен я уложиться?
-Луна и еще половина седьмицы.

Фишт призадумался. -Веди!- говорит.
Встал и размял он члены свои.
-Мне нужно на парня еще посмотреть,
А там и решим. Смогу ли успеть.

Чародейка к Лаго его повела,
Шел великан и гремела земля,
Птицы встревоженно в небо взлетали,
И звери в испуге вокруг заметались,
Лаго же не слышал- на свирели играл,
И звук отражаясь от неба и скал,
Повсюду разнесся, неся волшебство,
Фишт слушал. Сердце быстрее билось его.

- Я в жизни не слышал музыки краше,
Ни пока спал. Да и раньше!
Ну что же, посмотрим, на что ты способен,
Музыкант ты хороший. А какой будет воин?
К Лаго они вскоре уже подошли.
Он им поклонился. - А, ну-ка держи.
И меч пастуху двухметровый вручил.
Тот удержал и не уронил.

С этого дня от зари до зари,
Лаго обучал Фишт -исполин.
Все, что умел пастуху показал,
И пастух всю науку у него перенял.

Он рубился как дьявол на острых мечах,
Стрела его в цель попадала всегда,
В рукопашною бою ему равных не стало,
На коне пролетал, так что дух запирало.
По потоку в холодной реке проплывал,
Словно рыбой родился. Копья в цель он метал,
На гору взбирался с конем так легко,
Ему не было равных! Стал всесильным Лаго!

Однажды вот, что приключилось.
На небе солнце уж садилось,
Лаго из кузницы скакал,
Где коню сбрую покупал.

Вдруг. Слышит крики за скалой.
И видит, что гурьбой,
Напали на обоз купца,
Двадцать четыре молодца.
Обозную охрану положили,
Жену купца едва не зарубили.
Лаго помчался и сразился с теми,
Кто нападал. Те обомлели.
И ринулись его разить,
Но вот Лаго уже не победить!

Он восьмерых с наскока уложил,
Девятый под скалой скулил,
Как пес смердящий — отрублена рука.
Стекает кровь по лезвию меча.
И вот в десятого воткнул клинок,
Каленой стали- тот издох.
Еще троих легко Лаго сразил.
Четырнадцатый в голос голосил.
Летит в кусты еще одна глава,
Как дьявол двух он разметал.
А одного пронзил испуганный купец,
Но остальные же решив, что им конец.
Оставили коней и разбежались.
Вокруг лишь мертвые разбойники валялись.
Да все что с тем обозом шли.
Живым лишь одного нашли.
Раны ему перевязали.
И на арбе ковер постлали.

Купец жену из под арбы достал,
Нежно погладил. Утешал.
Потом к Лаго он обратился:
-Благодарю, что ты явился,
И спас от верной смерти нас.
; Всевышний мне за все воздаст.

Темнеет. Солнце закатилось.
Коль не побрезгуете, милость
Вы дому окажите пастуха.
Там хлеб и сыр, и кабаскел с огня.

Купец лишь головою закивал.
Лаго же всех чужих коней собрал.
Добро купца в арбу сложил,
-Откуда вы? -купца спросил.
-Мы едем к Абадзешу в крепость,
Везем товар. К сестре поехать.
Жена моя — хотела повидать,
А я дурак, не смог ей отказать.
- Поехали, дом у меня большой.
Там отдохнете телом и душой,
Супругой твоей мать моя займется,
И с раненым бог даст все обойдется.
Завтра пошлем мальчишку в крепость за охраной,
Тебя сопроводят с товаром.
- Чем отплатить тебе? И как зовут тебя.
; Лаго- пастух. Поехали. Пора.

И еще час в дороге провели.
Во двор Лаго по темноте пришли.
Старуха-мать, едва взглянув смекнула,
К жене купца, стрелой метнулась,
Ввела молодку в дом, помыла.
И покормив на лавку уложила.

Когда мужчины в дом вошли,
С конями разобравшись. Дымились уж тазы.
Те оба искупались. За стол уселись. Стали есть.
- Лаго, ты окажи мне честь.
И в дар прими ларец со златом.
-Знаешь, купец, живу я не богато.
Все чем тружусь- ты видишь на столе.
Но дар, ты свой оставь себе.
Позор за помощь плату брать!
Или меня не стал бы ты спасать?

Купец по имени Касей
Сказал. - Ну как же мне
Благодарить за все тебя?
-Ты ешь, Касей. И спать пора.

Купец с женой проснулись поздно,
Устали видно. И дорога
Их вымотала до конца.
Лаго давно уже мальца
Отправил в крепость доложить,
И провожатых для купца добыть.

Те лишь под вечер спешились у дома,
Решили поутру идти и снова,
Касей у пастуха заночевал.

Разговорились. Каждый рассказал.
Чем жив. О чем мечтает.
- Лаго, бог знает
Как жизнь твоя здесь повернется,
Но в моем доме для тебя найдется
И хлеб и кров. Запомни навсегда.
Коль ты захочешь, я приму тебя.
- Благодарю, мой друг. Не откажусь.
Даст бог и доберусь.

На утро гости ускакали.
Лаго же к Фишту. Там уж ждали.
Ладана, да и исполин.
- Все чем владел тебе вручил.
Я долг исполнил до конца.
Теперь же вновь пора пришла,
Мне сном заснуть на сотни лет.
-Благодарю тебя! - В ответ.
Ему ответил ученик.
- А знаешь, я к тебе привык.
Почаще ты Лаго играй.
И обо мне, о Фиште вспоминай.
- Тебя мне не забыть во век,
Благодарю, что ты сумел.
Меня искусству боя обучить,
Вчера сумел я поразить
Разбойников десятка полтора,
Которые напали на купца.

- Ну значит ты свой первый бой провел,
Победу первую обрел.
Теперь ты сможешь победить.
Свою княжну заполучить.

-Чем отплатил тебе купец?-
Ладана, наконец
Свой голос подала. -Он злато предлагал
Но я не взял.
-А чем жену будешь кормить?
; Всем, что смогу добыть.

- Ты горд. Как истинный сын гор.
Не видел я до этих пор.
Таких как ты, мой ученик.
Прошу, ты в дар возьми.
Кольчугу, меч и все для боя,
И облаченье золотое
Невесте к свадьбе ты прими.
Лаго замешкался. - Бери.
Уж сделай милость для меня.
Мне без нужды. Ведь сплю же я.

Лаго тут в пояс поклонился.
Улыбкой лик его светился.
- Ну все! Проститься нам пришла пора,
Тут отодвинулась скала,
И исполин за нею скрылся.
Проход за ним сразу закрылся.

- Лаго. Готов ты ко всему.-
Ладана молвила ему.
Через три дня все и случится,
С тобой хочу я в путь пуститься,
На джигитовку посмотреть,
Да на товары поглядеть,
Что привезут из всех краев.
-Как ты, друг мой?.- Да, я готов!
Ну вот и ладушки. Пойду домой,
Как будешь ехать, то за мной,
Заедь и лошадь прихвати
И вот еще, Лаго прими.
Кольцо мое невесте в дар.
Его на свадьбу мне любимый дал.
Когда я юною была.
Я дочерей не родила,
Так пусть же Наки его носит.
Пусть счастье ей оно приносит.
Чародейку пастух обнял
И к дому поскакал.

Весна пришла! Подтаял снег,
И прямо на глазах у всех,
Подснежники вдруг распустились,
И сотни воинов пустились,
На Абадзеша, двор богатый,
С дарами князю и со златом,
Скачут достойные мужи.
А кто-то дочерей своих,
Везет соседям показать,
В надежде замуж их отдать,
За самых доблестных в краю.

На ярмарку везут.
Из дальних областей,
Булат каленый, и коней,
Ковры, рулоны полотна,
Посуду, что из серебра
Кольчуги, пояса
И всякого добра,
Чтобы на ярмарке продать
Да и соседям показать
На что способен люд мастеровой,
Чтобы купцы, везли с собой
В далекие края,
Все чем богата их земля.

Три дня пошло. Лаго собрался в путь.
Все уложил. - И не забудь
Быть осторожным, сын прошу.-
Мать молвила напутствие ему.
Ее на руки поднял сын.
- Конечно, мама. - Ты один
На свете у меня.
И знай, сынок, я жду тебя.
В макушку ткнулся ей Лаго.
- Ну с богом! И пусть все.
Пройдет быстрее. Возвращайся.
За бой свой смело принимайся!

Лаго с Ладаной с гор спустились,
И в князя крепость устремились.
Стеклась народу здесь орда.
На ярмарке товаров тьма.
Везде веселье, суета
Шум, гам и детвора
Вокруг повозок стайкой вьется.
Народ шумит, народ смеется,
Над представленьем в балагане,
Танцуют и поют цигане,
Среди шатров, что у реки,
Им подпевают старики.
Звенят монеты тут и там
И все глаголют, что сам царь.
Удел их посетил.
Он, дескать, здесь проездом был,
И к князю на постой приехал,
Да вот утеха.
На праздник Мира и Весны
Остался сам, а с ним сыны-
Наследник
С дочерью прекрасной, сын средний
С молодою женой.
И младший. Еще молодой.

Вот джигитовка началась
В пять сотен воинов толпа неслась
По Белой берегам реки
Скрещали копья и клинки
Из лука целилися в цель.
Со всех земель
Прибыли воины сюда,
Чтобы победно взять,
Приданное что Абазеш,
За дочь свою дает, и здесь,
Стать победителем таким,
Чтоб слава вечная за ним,
Была в веках закреплена.

Проходит за волной волна,
Отсеялись кто слишком слаб,
Кто княжью дочь не видел сам,
А тот кто видел, деву,
В бой устремлялись смело,
Ибо нет в мире краше,
Чем Наки- дочерь княжья.

Влюбившись больше расцвела,
Дочь князя Абадзеша. Она.
Стала прекраснее цветка,
Чудесней эдельвейса,
Что на горах летом цветет,
И всех своей красой влечет.
Кто видел ее -тот
Не думая о серебре,
Шелках и позолоте, старался девушку себе,
Добыть и жить в почете.
Такая всем нужна жена,
Прекрасная как лунный свет! Стройна,
И словно в мире нет,
Чудесней женщины нигде,
Княжна являла всем в себе
Очарования красу,
И кротость и мечту
О счастье в неге и любви,
О сладости в ночной тиши.
О всем, что может дать жена.
Что страстью, нежностью полна.

Осталось тридцать уж великих,
Прекрасных воинов, что дико,
Несутся на конях горячих,
И всякий верит, что удача,
За ним останется в конце,
И он возьмет себе,
Дочь князя Абадзеша.
Теперь же
Последним было состязаньем-
Забраться на Девичий камень
Что в высоту сорок аршин
Огромный скальный исполин,
С отвесными краями,
И след было по камню
На всем скаку коня лихого
Достигнуть верха, и там слово,
Сказать свое за княжью честь,
И тост во славу произнесть,
Вина испить хмельного,
Из кубка золотого,
Что на вершине ждет.
И вот.
Осталось четверо из пяти ста бойцов,
Великих, славных молодцов,
Конь одного копытом бьет,
Летит к скале и там встает,
Другой взобрался к середине,
Конь пал, и седока там скинул,
А третий тридцать пять аршин
Ввысь проскакал и там один
Вдруг камень отвалился
Всадник и конь разбился.

И вот Лаго уже летит
И ветер буйный. Шевелит
Полы его плаща.
Достиг вершины. Но стрела
Пронзила грудь его насквозь.
Лаго стал падать. За ним конь,
С вершины рухнул в реку
Все озирались- искали человека,
Который выпустил стрелу.
Но не понятно никому.
Кто же посмел так поступить,
Героя славного убить.

Упал Лаго подкошенный стрелой
Он да и конь его гнедой,
Потоком быстрым уносились,
Река бушует, волны взвились,
Уносят прочь Лаго от камня,
Но тут все видят, что другая
На камень лошадь взобралась,
И до вершины добралась.

Но кто ж посмел такое сделать?
Никто не мог пока поведать,
А всадник спешился с коня.
Взял кубок, зачерпнул вина.
И замер на краю скалы.
Затихли все и как один
Следят за тем кто на вершине.
Но тут он шлем с главы откинул,
И все увидели княжну.
- Отец! Я этот кубок пью
За честь и здравие твое.
- Как ты посмела? Это что?
Кто право дал туда забраться?
И там над всеми потешаться.
Князь Абадзеш во гневе взвыл,
Княжною ж кубок выпил был.
До дна. Но тут.
Все видят, что Лаго несут.
И мокрый конь его гнедой,
Рядом идет. - Любимый мой.
К нему княжна приникла.
И легкая улыбка.
Вдруг озарила лик его.
И видит Наки у него
Застежка, что она дала.
В руке. Пробита, но спасла
Она любимого ее,
Но на груди пятно.
-Ты все же ранен! -Пустяки!
О, Наки, только посмотри -
Твой дар бесценный спас меня.
-Любимый! Я люблю тебя!
И не стыдясь людей вокруг,
Она целует его вдруг,
В разбитые уста о камни.
- Что ж. Поединок был здесь славный,
Вдруг прогремел голос царя.
- Похоже девушка твоя!
Он честно победил в бою!
Теперь, хозяин дочь свою,
Ты должен юноше отдать.
Князь тут смутился и сказать,
Уж нечего ему теперь.
-Несите же его скорей
В покои и перевяжите.
А вы же, слуги, всех ведите,
К столам, что во дворе накрыты,
Чтоб были все довольны, сыты.

Прошу о, царь, к столу тебя,
Отведать яств, да и вина.
Все, чем богаты на столах,
И мясо уж кипит в котлах,

Все гости в крепость устремились,
И у столов богатых очутились.
Царь первым сел к столу,
По руку правую к отцу
Уселся старший сын его
Рядом с царем
Сидела вся его семья.
С другой же стороны царя,
Сидели князь, княгиня,
Старших четыре сына
С супругами. А два других,
Чуть дальше, чтоб гостей своих
Развлечь в беседах за столом.
Княжна сидела здесь с отцом.

Царь пир велел не начинать,
Чтоб честь герою всем отдать,
И выпить кубок за него.
Вот и Лаго вышел уж на двор
В одежде новой и плаще,
Которые купил себе.

Царь встал и поднял кубок свой.
- Тебя я чествую, герой!
И ничего, что ты пастух
Пока есть в Адыгее дух,
Таких как ты- земля цветет.
И всякий в ней почет найдет!
Теперь я слово князю дам.
Тут Абадзешь из кресла встал,
Бледный и злой. - Неси жена
Герою рог испить до дна.
Княгиня чинно поднялась,
За рог ладонями взялась,
Герою кубок поднесла.
-Честь тебе, сын, да и хвала!

Князь лишь зубами скрежетнул,
На парня взгляд косой метнул.
-Кто ж поручится за тебя.
Князь вымолвил тогда.
Тут вдруг Касей со стула встал.
И князю он тогда сказал:
- Есть поручитель за него!
Он спас меня, мое добро.
Жену мою от злых людей
И выкуп дочери твоей,
Я выплачу как брат за брата.
Любую оплачу я плату.
Какую здесь назначишь ты.
К купцу другие подошли,
-За пастуха в поруке мы!
Добавим к плате вдвое злата.
Прими же, князь, все чем богаты.

-Невесте в дар, что принесешь?-
Не отступал князь все ж.

Но тут Ладана появилась,
На алом бархате искрились,
Венец невесты золотой,
И колты с тонкою резьбой,
Пояс, усыпанный камнями,
И ожерелье с лебедями,
Браслеты золотом играют.
На это в завистью взирают,
Все женщины, что собрались.
-Дары такие для цариц,
За честь бы было получить,
Сказал тут царь. - Ну что молчишь,
Хозяин! Чем ты не доволен?
-Жених пастух и в его доме
Не сможет быть она счастливой.
-Зато я буду там любимой!
Наки на ноги поднялась.
- Ну полно. Отступайся, князь
На ухо царь ему велел.
Не будь смешон. Ты же хотел
За лучшего отдать ее.
А он герой. Да и она ему чета
И не гляди, что лишь княжна,
Как лихо на скалу взлетела,
Такую б дочь и я хотел бы.
Давай же свадьбу назначай.
И дар невесте признавай.
Князь тут взмахнул своей рукой.
-Ну что ж, садись за стол, герой.
Дней через девять свадьба будет.
Коль дочь моя тебя так любит.

И пир начался. Все шумели,
До ночи пили, яства ели,
И пели до самой зари.
Едва средь этой кутерьмы,
Влюбленные ушли к реке.
-Любимая, позволь же мне.
Кольцо надеть на палец твой.
В знак верности, тебе одной.

И Наки тут к нему прижалась,
-О, если б знал, как волновалась,
И как боялась за тебя.
Ведь я зарок себе дала,
Что если сгинешь ты в реке,
То я уйду, родной к тебе.

-Ну что ты. Полно. Все родная.
На свете ты одна такая.
Мой дом добротный и большой,
Построю я тебе другой,
Есть сбереженья у меня.
Пусть и немного, но тебя
Беречь я буду и любить,
Найму девчонку, чтоб служить,
Тебе с хозяйством управляться.
И ничего там не бояться.

- Работы, милый не боюсь,
За все в хозяйстве я возьмусь,
Доить и печь -я все умею,
Везде в хозяйстве я поспею,
А уж с помощницей, тем паче.
Смогу и ткать и шить в придачу.
Еще плету я кружева,
Идет в округе и молва,
О том, что краше нету их,
Уже штук триста золотых,
Невестки царские отдали,
И все, что было все забрали.

Тут князь закашлял позади,
- Княжна. В покой ты свой иди.
Ночами холодно еще.
А ты, пока не получил ее.
Подальше от княжны держись.
На двор до свадьбы не кажись.

Лаго же низко поклонился.
И в темноте полночной скрылся.

Уехал царь на третий день,
А с ним и гости все.
В крепости остались.
Лишь кто на свадьбу собирались.

Сидит князь с другом, пьет вино.
А тот ему.- Скажи за что
Пастух получит дочь твою,
Которую к себе я жду
Давно невесткой в своем доме.
Неужто ты потерпишь в роде
Отрепье нищее с горы.
В моем же доме сундуки,
Ломятся серебром и златом.
И кладовые всем богаты.
Шелка, парча, сафьян бесценный,
Невестке в дар готов отменный
Огромный жемчуг с дальних стран.
-Что же мне делать? Даже царь.
Благословил столь ненавистный брак.
-Давай-ка сделаем мы так.
Убьем кого-то из гостей,
Свидетелей найдем скорей.
И свалим на Лаго вину.
Когда все стихнет. Заберу
По осени к себе княжну.
И справим свадьбу мы к зиме,
Тогда уже забудут все
О Лаго, да и о царе. И мне,
Мой друг, да и тебе
Брак этот выгоден весьма.
-Мне любо это. Но она-
Что скажет Наки, дочь моя?
- Чуть погорюет. И тогда.
Не вечно же ей горевать,
Ко мне ты сможешь отослать,
Ее чтобы печаль развеять,
А там мой сын, найдет что делать.
Так и побили по рукам.
На утро же поднялся гам.
И шум по крепости везде.

Убил злодей
Начальника из князя стражи,
И тут свидетеля три даже,
Нашлись закрытые в подвале,
И те тут как один сказали,
Что видели Лаго в ночи.
Он запер их в подвал, убив.
Такого человека.
Видно, к княжне приехал.
Но та все отрицала,
Мол, нет. Его я не видала.

Лаго доставили к обеду,
Тот связан был, и был весь бледный.
Вину свою он не признал,
И тут же сажен был в подвал.
И князь назначил казнь ему.
Не предавая и суду,
На другой день отсечь главу.
Княжна к нему
Ломилась в двери,
Но Абадзешь велел ей
Сидеть в покоях у себя,
Та плакала и все не шла,
Но князь пощады не имел,
Он получил то, что хотел.
И слуги унесли княжну,
В покоях заперли одну.

Вот под покровом темноты,
К подвалу девы подошли,
Всю стражу зельем опоили,
Те все заснули, где и были.
Лаго же вывели к реке,
Он и не знал, кто были те,
Кто помогал ему сбежать,
Он к лодке, там княжна.
Уже его в плаще ждала.

-Кто нам помог? -спросил ее.
-Не знаю. Да и все равно.
Садись на весла, мой любимый,
И лодку выводи в стремнину.
Пусть по реке ее несет.
Мы будем далеко, как расцветет.
-Там дома мать моя осталась.
-За ней служанка уж умчалась,
Ее к Ладане отведет,
А та ее к себе возьмет.

И мчится лодка по стремнине,
Вдоль гор, лугов и вдоль равнины.
Быстрее скорость набирая,
Словно пути совсем не зная.
Но к вечеру пришлось причалить,
- Там водопад. Идти нам дале
Пешком, любимая моя.
Я понесу тебя.
И он на руки ее взял,
И в гору подниматься стал.
-Любимая, ты не тревожься.
Все скоро обойдется.
Там на верху пещера есть,
Сможем с тобою ночь провесть.
Она его лишь обняла,
Поцеловала и сама пошла.

Вот до пещеры добрались,
Лаго развел костер- Садись.
И грейся, милая моя.
Вот хлеб и сыр дали друзья.
Поешь, вином запей.
- И ты, Лаго садись скорей.
Не буду есть я без тебя.
Поели. Сели у костра.
Прильнула тут к Лаго она.
- Люби меня!
- Но не могу же прямо здесь.
-Возможно, ночь одна лишь есть.
И он прильнул к ее устам,
К румяным пламенным щекам,
Весь жар отдал своей любви,
Наутро встали лишь они
Поели. В путь пошли.
До вечера в пути,
Княжна устала, но идти
Не прекращала ни на миг.
Вдруг слышат шум. - Догнали!
Они вдвоем сказали.

Уже приблизилась погоня!
Их настигают кони.
Собаки лают и рычат,
Сейчас до беглецов домчат.
Лаго любимой руки взял
-Любимая- Он ей сказал.
Нам больше некуда бежать.
Тебя я должен им отдать.
А сам я прыгну со скалы.
Ты же, любимая, живи.
Но вспоминай меня тогда,
Когда свои глаза,
Поднимешь в небеса
И пусть свирели звук моей,
Коснется сердца поскорей,
Пусть силы даст тебе для счастья,
Прости, что нас не спас я!
-Нет, Лаго! Я иду с тобой,
Пусть даже мертвой-не живой,
С тобою буду я всегда,
Я больше не вернусь туда,
Где все чужими стали вдруг,
Не оставляй меня, супруг!
Не оставляй одну теперь,
Среди чужих и злых людей.
Пусть вечность нас соединит!
Всевышний даст покров и щит.

И вот стоят они у края,
Ветер одеждами играя,
В объятьях держит Лаго Наки
Князь ей кричит: - Оставь же.
Преступник он, его убью
И лука тетиву он натянул.
Стрелу пустил в Лаго, но тут
Любимого княжна собой закрыла,
Стрела ей сердце вмиг пробила.

И в последнем порыве они обнялись,
В поцелуе прощальном губами слились,
Умирающую Наки на руки взял Лаго.
И в пропасть унесло его.

И в тот же миг на той скале,
Ладане появилась. Ей
Стало понятно все коварство
Что князь затеял. Властно
Она ладонью белою взмахнула,
И пара лебедей над пропастью вспорхнула,
И полетели к солнцу птицы,
Чтобы в его сиянье скрыться.
Чтоб больше никогда не разлучаться,
И вместе на века остаться.

Как только в солнечных лучах,
Те скрылись на глазах,
Ладана к князю повернулась,
Усмешка губ ее коснулась :

-Отныне проклят род твой, князь,
Богатством, знатностью гордясь
Жить будут все твои сыны,
Но больше нежности, любви
Не будет род твой получать,
Не будут дочерей рождать,
Им жены больше никогда!
Лишь только сыновья,
Рождаться в роде твоем будут,
И не познают, не полюбят,
Ни жен, ни дочерей, сестер.
Любви не будет с этих пор,
Лишь долг супружеский храня,
Им будут жены не любя,
Рождать отныне сыновей!
И холод будет матерей,
Твоим потомкам навсегда,
Теперь получите сполна
Гордыню в знатности рожденных,
В шелках и в золоте взращенных.
Прекрасных и богатых дев.
И больше не узрев,
Ни материнского тепла,
Ни нежности. Ведь их сердца,
Будут из серебра и злата,
Но все они будут богаты,
Из знатных и больших родов.
Во век не снять печать из слов,
Что я сейчас тебе сказала.
И вдруг растаяла Ладана.

Померкло солнце, свет погас,
Мир изменился в тот же час.
И небо тучами заволокло,
Снег сыпать стал, вокруг темно.

Не помнил князь как дома очутился,
Сидел у очага, огонь в нем бился,
Но холод члены, помыслы сковал,
Все кончено. Он это знал.
Не удивился он когда,
Служанка в зал вошла,
И сообщила: -
Ушла княгиня.

Прошли века, но с той поры
Свирели звуки не слышны,
Лишь только высоко в горах,
И отражаясь в небесах
Хрустальным звоном осыпаясь,
Один раз в год два лебедя являлись,
Кружили над родной землей,
Чудо люби неся с собой
И в этот миг волшебный звон,
Звучал со всех сторон.